Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

ушами. Лучше бы, конечно, мне самой туда — но видишь: улетаю. Поэтому — посылаю тебя. Еще и очень удачно вышло: этой ночью Росатом прислал перечень лиц, кого из наших они со своей стороны персонально приглашают на церемонию с капсулой. В нем, в этом перечне — ты. Что значит: попадешь в особый список уже у наших организаторов — и получишь специальный пропуск, с которым пройдешь почти везде — ну, кроме правительственной трибуны. Это, кстати, к вопросу о том, вхолостую ли ты сработал в Расоне — вот ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Видать, русским ты понравился.

Ну да… Не иначе, безопасники Росатома зашли вчера на указанные мной Сергееву сайты — и оценили подарок. И вот так вот решили отблагодарить… Блин, русским же языком просил этого не делать! Совершенно лишняя «засветка»!

— А обширный там перечень? — уточнил я. — Ну, от Росатома.

— Точно не знаю. Но точно не пара-тройка фамилий — больше. А что?

— Да нет, ничего…

— Я тебя на эту церемонию в любом случае собиралась пропихнуть — как одного из представителей Пэктусан. Эта та самая твоя несостоявшаяся вторая поездка, из Расона. Едва все не сорвалось — Председатель Юн тебя из проекта соответствующего приказа вычеркнул. Но теперь впишет снова, никуда не денется!

— И… что я должен буду увидеть и услышать? — рассудив, что сделанного не воротишь и надо глядеть вперед, спросил я.

— Не знаю, — к моему изумлению, развела руками Мун Хи.

— Не знаешь? — выразительно приподнял брови я.

— Не знаю, — повторила моя собеседница. — Штука в чем… В стране что-то происходит. Нечто более чем серьезное. Но я пока не понимаю, что конкретно. Это как искусная вышивка на праздничном чосонот — начатая, но еще незавершенная. До поры о замысле мастера — или мастеров — можно только гадать… Однако все нити будто бы тянутся к этой несчастной церемонии закладки капсулы. С какой стати — не могу и представить, просто вижу: это так. Может быть, товарищ Высший Руководитель выступит там с программной речью, для многих неожиданной. Может быть, дело в русских… Повторю: не знаю! Не хватает информации! — в ее голосе проскользнула нотка отчаяния — «не знать» Джу определенно не нравилось. — А может, я все придумала — и ничего существенного не случится, — уже спокойнее заметила она. — Или случится — но так, что мало кто сразу заметит и поймет. Особенно — со стороны. Поэтому хочу находиться внутри ситуации. Так будет больше шансов во всем разобраться. И раз сама быть на церемонии не могу — рассчитываю на тебя.

— Понял, — кивнул я. И пообещал: — Стану глядеть в оба и держать ухо востро! Оба уха.

— И будь осторожен! — напутствовала меня собеседница моими же недавними словами.

— На мероприятии с личным участием товарища Высшего Руководителя? — хмыкнул я.

— Именно так.

* * *

— В тему о происходящем, — проговорила Мун Хи, когда мы с ней уже возвращались к ее мерседесу. — Один из стежков той незаконченной вышивки на чосонот. Может быть, не самый важный, но весьма любопытный. Твои знакомцы Ли — ну, те донджю — далеко не единственные из новых богатеев, кто этим летом разорился! Решительный Рывок прошелся почти по всем таким, как они! Прилетало вроде бы и не напрямую, но очень, очень больно! И как-то так словно бы само собой выходит, что частный капитал у нас теперь будет способен заниматься только всякой мелочью, вроде ресторанов и парикмахерских! Максимум — небольшой мотомагазин, как у Ли-сына. Из крупняка только угольщиков почему-то не затронуло.

— Тебя это разве не радует? — спросил я. — Ты же терпеть не можешь донджю!

— Все так. И еще пару месяцев назад тому, кто провернул эту схему — если, конечно, тут все же схема, а не случайность, чего все же не исключаю… Так вот, тому, кто это придумал и осуществил, технично зачистил поляну — причем, без посадок и расстрелов — я бы аплодировала стоя! А сейчас… Сейчас меня это, честно говоря, немного пугает. Ибо добавляет неопределенности — в и так малопонятное! И окончательно запутывает ту злополучную вышивку!

— Ничего, разберемся, — ободряюще обронил я.

— Тоже хотелось бы в это верить…

Мы вышли к машине.

33. «Эпилог»

Наш с начальницей разговор состоялся утром в среду — и в тот же день Пхеньян она покинула. Ну а мой отъезд на закладку капсулы случился лишь в следующий вторник, вечером — при том, что еще с четверга мне была объявлена разве что не часовая готовность. Так, «на низком старте», эта неделя у меня и прошла, сама по себе ничего примечательного не принеся. Ну, разве что доктор У, к которому я ходил на перевязки, в понедельник разрешил мне наконец снять с головы бинт.

От Джу покамест известий не приходило — но их, понятно, до ее возвращения в страну ждать и не следовало. Не объявлялась пока «на связи» и Катя — а попытки до нее «докричаться» я теперь предпринимал по нескольку раз в день. Однако и тут паниковать было рано: помимо помощи ученице мудан, у Мун Хи имелись в Сеуле и другие задачи — профильные, а значит, более приоритетные. Да и к Кан она едва ли сунется без подготовки — а это тоже время!

А между тем, когда вторник новой недели уже почти сменила среда, мне наконец поступила команда выдвигаться.

Во двор концерна въехал микроавтобус и гостеприимно распахнул широкую дверцу. Первым внутрь забрался Председатель Юн, следом — его протеже Пак, третьим — Цой Сак Чин, начальник Первого Управления. Ну а за ними настала и моя очередь.

Последней, пятой, «на борт» поднялась какая-то смазливая девица из кадровой службы — не знаю уж, за какие заслуги взятая. Ну, то есть, если уж на то пошло, догадываюсь: забегая вперед, скажу, что на место мы прибыли более чем за сутки до начала церемонии с капсулой, и свободное время товарищ Председатель Правления коротал как раз за «обсуждением неотложных рабочих вопросов» с этой самой юной кадровичкой.

Вот ведь глыба, а не человек, этот Юн Дак Хван: даже в командировке не забывает о текущих делах, вникает в любые мелочи!

Впрочем, здесь, в автобусе, девица держалась более чем скромно