Дар! - Лана Лэнц

«Чем помочь ей?»

Госпожа Морэн и понятия не имела, что такое возможно. Она в панике отправила к сынуслугу. Он-то наверняка знает, что случилось.

Ольга объяснила Ниту в чём дело, вызвав этим немалое удивление мужа. Хорошо, что они на всякий случай прихватили с собой из людского измерения известное жаропонижающее и витамины. Никто и подумать не мог, что у Ольги тогда была вовсе не простуда.

— Пусть ещё на свежем воздухе побудет, выспится, отдохнёт. Если не поможет, то я бессильна, я — не врач. Тогда нужно будет её обратно отправить, чтобы дома подлечили.

Нит давно рассказал жене про то, что его отец слушает рассказы у другого чтеца, поэтому оставил её в покое. Ольга была этому очень рада. Папаша Морэн давил на неё своим присутствием и обожанием. Но знакомить девушек белатор не спешил, небезосновательно опасаясь, что тогда то, что они скрывают, может выйти за пределы их домов.

Чтение литературы в этот день отменили, а симпатичному библиотекарю позволили подремать и погулять по двору. Ольгины советы и лекарства действительно помогли. Уже к вечеру Кира выглядела намного лучше. А на следующий день от болезни не осталось и следа.

Господин Морэн посчитал, что девушка заболела из-за того, что он ушёл на всю ночь, оставив её без внимания, поэтому с удовольствием исправил свою оплошность, летая с ней всю следующую ночь и падая на ки.

Его супруга тоже сделала выводы. Раз болезнь рабыни действует на мужа удручающе, то в будущем можно пользоваться этой его слабостью.

А Кире, что взлетала и падала на ки с белатором, всё ещё мерещился тот грустный голос, который ей приснился. Звучание его напоминало что-то среднее между рыком и мурлыканьем. Её ласково называли «мороженка». Девушка впервые слышала, чтобы это слово звучало, как комплимент. Но сам голос будоражил, звал в объятья… Она в эту ночь была сама не своя.

Зато её работодатель впервые ощутил ответные чувства с её стороны, хотя и не подозревал, что к нему они никакого отношения не имеют.

38.

Почти год жизнь во всех измерениях шла своим чередом. Она, как полноводная река, плавно текла по привычному руслу.

— Давай заберём девушек в качестве военных трофеев! — как-то за ужином неожиданно предложил сыну генерал Грор. — Если мы добудем трофеи в бою, ни один маг не посмеет отнять. А надумают, так им же хуже. Подобные действия приравниваются к государственной измене. Парочку из них казнят публично и у остальных тотчас не будет лишних вопросов и неуместных желаний. Потом тебя, как прославленного героя, знающего завоёванный мир изнутри, поставят там наместником. Поскольку Белатория, как и принадлежащие ей измерения, станут владениями демонов, то все женщины тоже будут рабынями нашего народа.

— Отец, ты сошёл с ума? Говорят, плохой мир лучше хорошей войны. Ещё неизвестно кто победит. Я знаю историю. Силы всегда были равны. Только понапрасну полягут демоны и белаторы, к тому же Ория и вовсе может погибнуть при захвате.

— На ней твоя метка. Я свою женщину тоже там найду.

— И что с того? Отрубит какой-нибудь вояка ей ухо сгоряча, и она станет его трофеем. Он ведь не будет готов к тому, что среди белаторок может находиться моя женщина. А какую свою ты собрался искать? Хочешь получить крылатую супругу и попробовать сделать её демоницей?

Господин Грор задумался. Он не знал, как признаться Кьену в том, что мечтает вернуть себе тот подарок, который когда-то готовил для него. Прошло столько времени, а он всё ещё помнил её нежную кожу, крутой изгиб бровей, сладкий вкус запястий и губ, к которым он едва прикасался.

Он понимал, что никогда не сможет обладать ею, как своей женщиной. Эта девушка была хрупкой вазой из дальних измерений, которой следовало лишь любоваться, сдувая пылинки и гордо демонстрируя эту бесценную красоту другим демонам, причём, только тем, кому доверял.

Их отношения могли напоминать горечь сближения мотылька с огнём, где мотылёк, вспыхнув на мгновение, гаснет навсегда, а огонь вынужден ещё долго страдать, понимая, что его грубая пламенная любовь уничтожила жизнь возлюбленной.

«Нет, это не выход» — подумал он.

— Знаешь, схожу-ка я к Зуре.

— Зачем? — удивился сын.

— Не может быть, чтобы не было средства, позволяющего демонам нашей силы иметь в наложницах человека, вдруг всё-таки есть средство.

— Я спрашивал, когда Ория была в таком теле, увы.

— С той поры год прошёл. Вдруг магичка уже его придумала.

Кьен пожал плечами, давая понять, что его это мало интересует. Зато мысль о том, что можно ворваться в Белаторию будоражила. Демон давно мечтал всей грудью вдохнуть сладкий воздух бывшей родины. Под основание пообрубать крылья тем, у кого они есть! Заполучить Орию, как трофей, а после этого, живя в доме Нита, каждую ночь делать с ней на ки всё, что захочется. При этом даже не пытаясь казаться тем крылатым, который быть с ней недостоин, а оставаться в собственном обличии. Ведь она будет рабыней, добытой в бою, а значит не сможет ему отказать.

Он на мгновение представил Нита, держащего Орию в объятиях, и глаза его заполыхали ненавистью. Это виденье Кьен отгонял от себя очень часто, но оно снова и снова преследовало его, особенно во снах, после которых он просыпался злой и срывал гнев на прислуге.

Раз отец заговорил о военных действиях, значит, у него был план. Не тот это демон, чтобы болтать по-пустому. Вернётся — спрошу, а пока нужно успокоиться. Какой смысл распалять себя до высшего накала, если это лишь бесполезная трата сил?

Грор вернулся хмурым.

— Похоже, Зура мне не помощник, — заявил он с порога.

— Что там? — поинтересовался сын.

— Там чёрт-те что, — ответил отец. — У неё по дому носится какая-то служанка с орущим ребёнком, говорит, что хозяйка никого не будет принимать год или два. Я так её и не увидел. Какая дура нанимает демониц с детьми? Из-за этого демонёнка я не смог ничего толком понять… то ли она в отъезде, то ли просто ей видеть никого не хочется.

Демон нахмурил брови.

— Год-два? Да я с ума сойду за это время.

— Отец, я сам схожу с ума, но придётся подождать, если ты не хочешь испепелить страстью свою белаторку.

— Не белаторку, — смутившись, ответил генерал. — Человека.

— Человека? В Белатории? Я не ослышался? — удивлённо переспросил Кьен.

— Помнишь мой подарок…?

Кьен удивлённо посмотрел на отца.

— Ту девушку, которую подложил мне в кровать? Ты