Некромант на страже человечества. Том 8 - Никита Клеванский

— Но тогда он стал Владыкой…

— Это чушь!

— А есть другие версии?

Вознесшиеся голосили, словно крестьяне на базаре при виде диковинного зверя. Хотя даже крутолужцы на Королевского Трицебыка, помнится, реагировали спокойнее.

А еще возомнили себя царями мира. Тьфу!

Но окончательно я добил зарвавшихся нелюдей, когда послушный моей воле Шахак взялся вместе со мной за канат Межмировой Энергии и стал той соломинкой, которая ломает спину верблюду.

Одна за другой фиолетовые нити лопались, порождая вихри неконтролируемой силы. Те разлетались в разные стороны, однако я не обращал на них внимания, продолжая тянуть.

Стоял оглушительный треск. Нежить исчезала, разорванная на части. Меня самого посекло, превратив энергетическое тело в решето. Но в итоге соединявший миры мост разрушился, и чужой мир начал постепенно отдаляться.

Я предотвратил четвертое Вторжение!

Теперь жители Земли могут спать спокойно. По крайней мере лет сто. А уж за это время я точно разберусь и с остальными Нитями Миров. Или как их тут величают мои новые «коллеги»?

Кстати, о последних.

Вернув себе привычный внешний вид молодого человека, я обернулся и спокойным взглядом окинул Вознесшихся, число которых только что уменьшил на еще одну ненавистную мне особь. Совсем недавно они смеялись надо мной, а теперь застыли безмолвными статуями, не веря своим глазам. Ведь я не только в мгновение ока прикончил одного из них, но и порвал канат, на что ни у кого здесь сил точно бы не хватило. Поверженный же враг и вовсе не исчез, а преданным слугой стоял теперь возле меня в ожидании команд.

Не говоря ни слова, «небожители» обратились в пучки света и разлетелись в разные стороны. Сбежали, пожав хвосты, словно шелудивые псы от разъяренного медведя.

Я их не преследовал.

Мог бы. Но не стал.

Ведь сперва я хотел разобраться с собственными новообретенными возможностями, а заодно сделать еще одно важное дело, откладывать которое больше не собирался ни на секунду.

Вернувшись назад в свое царство, я отделил от себя часть силы и создал первый собственный аватар. Процесс прошел без сучка без задоринки, и вскоре передо мной стояла моя полная копия, глазами которой я смотрел на себя самого. Кого-то подобное могло бы привести в замешательство, но я уже неоднократно делал так при помощи прислужников, а потому не испытал ничего нового.

Потянувшись сознанием, я нащупал канал связи с Леушем. Обычным Вознесшимся требовался особый ритуал для открытия прохода, через который они могли бы спустить свой аватар на материальный пласт реальности, но я уже шагнул дальше этой ступени и не нуждался в «костылях». Используя своего друга-жреца, как маяк, я силой пробил разделявший слои барьер и вновь оказался на площади Света Зарницы.

С учетом того, на каких скоростях все происходило у Вознесшихся, здесь с момента моего сражения с Сатвелеоном прошло не так уж много времени. Да и что такое «время» для того, кто не только обрел бессмертие, но и собственного физического тела лишился, став совершенно иной сущностью? Ответа на этот вопрос я пока не знал. Мне еще лишь предстояло во всем этом разобраться.

Увидевшие меня люди сразу почувствовали произошедшие во мне перемены. Я не добавил своему аватару ни роста, ни какого-либо специфического свечения, но давление исходившей от меня силы, даже по сравнению с аватаром Сатвелеона, заметил бы и слепой. Те же, кто обладал достаточным уровнем восприятия, поняли, что мое тело полностью состоит из измененных частиц, и быстро сделали правильный вывод.

— Леон!

— Некромант-Освободитель!

— Бич нелюдей!

С этими словами люди падали ниц и застывали в этой позе, не смея поднять голову.

Но добавились теперь и новые именования.

— Бог людей!

— Защитник человечества!

Я не понял, кто первый их произнес, однако титулы мгновенно укоренились в сердцах жителей столицы, и я не сомневался, что они уйдут в народ и навсегда останутся в истории.

В торжественной тишине я взирал на покорно замершую толпу, ощущая их искреннюю беззаветную преданность, дарующую мне силу и… порождающую легкую грусть.

В одинаковых позах застыли простолюдины и аристократы, друзья и родственники, знакомые и совершенно чужие люди. Те, кто еще совсем недавно пусть осторожно, но высказывали свое мнение касательно проводимой мной политике, не смели даже поднять глаз. И я не сомневался, что они сделают все, что бы я ни сказал, даже если это пойдет во вред им самим. Такова власть «небожителей», которых они привыкли почитать. И такова теперь моя власть!

Передо мной распростерлись главы сильнейших родов, жрецы Сатвелеона, Громослав, Митрофан, Кай, Фил, Леуштилат, Анна. Последняя нет-нет да бросала на меня любопытные взгляды, но единожды встретившись глазами, больше головы не поднимала.

Не услышал я и чего-то вроде «Молодец, дружище!» от Леуша.

В другой обстановке он, возможно, и вел бы себя чуть более свободно, но точно не на глазах у всех. И не в статусе верховного кардинала.

Замерла, едва дыша, Жоржетта. Я видел, как по ее щекам катились слезы, но ничего не мог с ними поделать. Все мое обретенное могущество, позволяющее влиять на судьбы миров, оказалось не в силах избавить от печали женщину, которая меня полюбила.

И которой отдал свое сердце я.

Мы так и не успели познать простого человеческого счастья. А больше и не сможем.

Только теперь я осознал, какая непреодолимая пропасть разделила меня и всех остальных людей Земли.

Я не стал говорить громких слов. Вообще ничего не стал говорить. За меня это сделают те, у кого лучше подвешен язык, и кто знает, как правильно преподнести остальным случившиеся события. А если они что-то и приврут — плевать. Я стоял уже выше подобных мелочей. Гораздо выше.

Грустно улыбнувшись самому себе, я заглянул в Теневой могильник и бережно извлек из него тела мамы и папы. Несмотря на все свалившиеся на меня перипетии, мне удалось сохранить их невредимыми. Ни время, ни чертовы нелюди не нарушили их покой, надежно защищенный моей магией.

Уцелели и их души.

Необходимые же возможности я обрел, взлетев на вершину лестницы развития и став истинным Владыкой Смерти. Я ни секунды не сомневался, что моя затея увенчается успехом.

Не обращая ни на кого и ни на что внимания, я окутал самых родных мне людей ядовито-зеленым облаком. Магия струилась во мне, как никогда раньше. Да что магия — сама смерть слушала меня. Не как господина, но как друга, постигшего величайшее таинство всех времен и народов.

И я творил. Творил, не жалея сил. Не какое-то жалкое заклинание воскрешения, не тривиальные чары, а