И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

и думал о том, как бы столковаться с операми, в центр повышения квалификации пришёл взвинченным и долго-долго колотил боксёрский мешок, будто это он был во всём виноват. Самую малость успокоившись, занялся силовыми упражнениями, затем начал тянуться. Едва плечо из сустава не вывернул, но зато сумел, заведя руки за спину — одну сверху, а другую снизу, соприкоснуться кончиками пальцев.

Впервые получилось!

И этот мой, пусть и весьма скромный, успех незамеченным окружающими не остался. Как раз шло занятие ритмической гимнастикой, и одна из двух красоток с кожей оттенка морской волны помахала рукой.

— Идём к нам, сладенький! С такой растяжкой тебе прямая дорога в аэробику!

— Будешь нашим королём! — рассмеялась её подружка.

Беловолосая тренерша резко хлопнула в ладоши.

— Ну-ка цыц! — прикрикнула она на вертихвосток. — После тренировки мужиков снимать будете!

— Дождись нас, сладенький!

И я бы этих оторв непременно дождался, но подошло время идти на курсы.

График, так его разэдак!

Нет, на лекцию мог бы и опоздать, но сегодня по расписанию стояло практическое занятие, вот и пришлось отчитываться по вчерашнему материалу. Никакой тебе личной жизни!

Что стремление хоть как-то наладить оную личную жизнь способно обернуться заездом в челюстно-лицевую хирургию или сроком за причинение тяжких телесных повреждений, я сообразил уже после семинара, на котором легко ответил на все вопросы ассистента лектора, пусть даже ничего вчера в тетрадь и не записывал. Только вышел на крыльцо, как подвалила парочка островных орков — в спортивных костюмах и под хмельком.

— Ты балерун, да?

Провокационный вопрос прозвучал не слишком-то уверенно, поскольку парочка обалдуев точно не ожидала, что орк со столь замечательной растяжкой окажется не только выше их, но ещё и как бы не на полсотни килограмм тяжелей. По идее, мы вполне могли разойтись краями, вот только вместе со мной на улицу вывалили и другие слушатели курсов, а такого оскорбления не снёс бы ни один правильный пацан, что уж там говорить об орках!

Мне в этом коллективе ещё месяц вариться, промолчу — не поймут!

И потому, когда внутри колыхнулось бешенство, давить его я не стал, позволил вырваться наружу.

— Балерун, ля⁈

Островных было двое, и врукопашную я не полез, врезал по ним выплеском пси-энергии — ровно как отбил сегодня скомканный листок.

Валите!

Парней качнуло, они не устояли на ногах и скатились со ступенек, но развить успех помешал куривший тут же вахтёр.

— Это вы мне бросьте! — возмутился он. — Сейчас дружинников кликну!

Мы сделали вид, будто испугались угрозы, и островные орки свалили в одну сторону, а я благоразумно двинулся в противоположном направлении, пусть даже туда мне и было не нужно. Не важно!

А прошёл полквартала, и нагнал обморок. Загудело в ушах, закружилась голова, замелькали перед глазами серые точки, я разве что успел на оградку газона сесть. Сколько проторчал так — даже не знаю, из беспамятства вырвал направленный в лицо луч фонаря.

— Перегаром вроде не пахнет… — неуверенно произнёс спортивного сложения темноволосый эльф.

— Да какой ещё перегар? — возмутился я. — После силовых сахар в крови упал, вот и поплохело!

— Ни фига ты умный! — восхитился таёжный орк. — Складно лепишь!

Была эта парочка в штатском, но я приметил красные нарукавные повязки и в бутылку не полез. Поднялся, покачнулся, мотнул головой.

— Конфетка есть?

Эльф протянул ириску «Золотой ключик» и попросил:

— Документики!

Я выудил из кармана служебное удостоверение, но давать его в руки не стал, вместо этого раскрыл и показал.

— А! — протянул громила-орк. — Нашенский получается!

— Не пил? — уточнил эльф.

— Не употребляю, — сказал я, развернул конфету и сунул её в рот — сладкого хотелось просто неимоверно.

Больше вопросов у дружинников ко мне не нашлось, разошлись в разные стороны, не имея претензий друг к другу.

Утром от слабости не осталось и следа, встал бодрым и полным сил. Самую малость действовала на нервы необходимость тащиться в милицию, но решил советом дяди Вовы не пренебрегать и, отработав своё в молочном магазине, отправился прямиком в горотдел. К гастроному по соседству выстроилась длиннющая разномастная очередь — туда завезли бананы.

Давали одну гроздь в руки, и мелькнула мысль — нет, не пристроиться в хвост вереницы людей и нелюдей, а справиться у здешнего руководства, не требуются ли им непьющие грузчики, но решил наведаться сюда как-нибудь в другой раз. И правильно сделал, поскольку без очереди не обошлось и в отделении милиции. Ладно хоть ещё пришёл я туда за полчаса до открытия, только поэтому и получил новый паспорт и справку о смене имени одним из первых, не толкаясь в коридоре и не переругиваясь с понаехавшей в Нелюдинск лимитой.

Ну а после на выход я не пошёл и вместо этого поднялся на четвёртый этаж в отдел по контролю экстрасенсорных проявлений. Там меня не ждали и там мне не обрадовались.

— Чего пришёл? — удивился Семён, который на сей раз стучал по клавишам пишущей машинки под мелодию радиоприёмника в полнейшем одиночестве.

Я выложил на стол повестку.

— Вот!

Крепыш взял листок и обречённо вздохнул.

— Читать не умеешь? Чёрным же по белому написано: «Пятое сентября, семнадцать тридцать»!

— Да мне по барабану, что там написано! — возмутился я. — Я сегодня выходной, а завтра работаю! На меня и так начальство уже из-за этих повесток косо смотрит, того и гляди уволят!

Семён фыркнул.

— Мне проблемы орков до одного места!

— А это не проблемы орков! — отрезал я. — Есть у вас жалобная книга? Нет, ну так я прокурору напишу, что никакого житья от вас не стало! А как приходишь добровольно содействие оказать, так ещё и отфутболивают!

—