Будильник - Андрей Бузлаев

повернул голову. Я сам-то лишь чудом сдержался от порыва, но этого чуда хватило, чтобы переломить бой. В один рывок я оказался рядом с ним и рубанул мечём в его направлении. Не целясь, куда придётся.

…и я опять отрубил ему правую руку. Ключевое, конечно же, опять. Ну а что я, виноват что ли, что они руки отращивают, будто новые рисуют?! Хотя в этот раз не всю руку, только кисть… и хреновенько как-то отрубил, оставив болтаться на лоскуте кожи. Хорошо хоть кровотечения не было — мой меч заморозил всё к известной матери. Хотя меня всё равно чуть с души не свернуло от вида этого болтающегося обрубка, так и не выронившего из скрючившихся пальцев клинка.

Остановило лишь то, что бой ещё продолжался и требовалось действовать. Убивать противника я не хотел, отлично понимая, что смогу взять его живьём. Живой враг — это разведданные, которые никогда лишними не бывают. Сам я едва ли смогу его грамотно допросить, однако народу тут хватает, умельцы найдутся.

Я резко напрыгнул на вражину, не давая ему опомниться. Ещё так удачно (а удачно ли?) попал — коленом прямо в культю, да навалился всей тушей, пробив в грудину. Мелкого, откровенно тощего психа просто смело от такого удара и он завалился на спину, начав громко стенать. Сперва вопил, конечно, когда я руку отсёк, но удар краем кирасы в челюсть вполне буквально отбил у него желание к заливистым руладам.

На этом он не успокоился и, едва очухавшись, попытался напасть вновь, призвав очередной клинок, однако лезвие моего уже уткнулось ему в кадык, напрочь гася желание к продолжению разборок.

До меня только теперь дошла вся важность момента: если несколько веков никто не мог победить Могильщика в бою, то сколько же лет их живьём не брали? А если вообще никогда? Не долго думая, я встал ботинком ему на грудину, придавив к земле, и начал спрашивать обо всём, что счёл важным в тот момент:

– Как тебя зовут? Отвечай! Чего вы от нас хотели? Что вам нужно от жителей Иншадарра, ну?!

– Мезгурт! – взвыл Могильщик, пытаясь оттолкнуть мой ботинок и нелепо дёргая раненой рукой. Его голос показался мне ещё более противным, чем обычно. Видимо сорвал связки, когда вопил, потому и не может нормально держать интонаций. – Мезгурт я! Я в ордене недавно, я ничего толком не знаю…

Я чуть отступил, убрав ногу с его туши, но оружия убирать не стал, чтобы у пленного не возникло идей о побеге, а сам продолжил допрос, если можно его таковым считать.

– Недавно? Сколько это — недавно?

– Всего две зимы как меня приняли, я ещё рядовой маг.

– Ладно. А от нас чего хотели?

Новый знакомый уже открыл было рот, чтобы ответь, но из-за его гнилых зубов раздался вдруг совершенно другой, не менее знакомый мне голос, звучавший в разы сильнее, чем обычно. Его обладатель почти что кричал через «новичка»:

– Размечтался! Этот червь ничего тебе не скажет, капитан, смирись. Мезгурт… Давно пора ему сдохнуть. О, не переживай, капитан. Я сам об этом позабочусь!

Сказав эти слова, Могильщик извернулся как змея, выхватил откуда-то уже знакомый мне нож (или кинжал, шайтан его разбери) и воткнул его себе под челюсть. Да так, что остриё клинка блеснуло меж гнилых зубов и выглянуло из верхней части черепа…

Я чуть отступил и безвольно рухнул на задницу. Твою же мать, куда я, б…ь, попал?!

***

Магистр отступил от стола и опустился на возникший из ниоткуда стул. Требовалось хорошенько всё обдумать.

Худший из возможных сценариев достигнут. Мало что не удалось отбить кольцо Мезгурта, так и ещё двух бойцов потеряли, из плеяды сильнейших. А они были нужны в дальнейшем.

Не страшно, их потеря мало на что влияет.

И как только Зенириг смог всё просчитать? Старый пройдоха, опытный… И что теперь делать? Послать больше бойцов? Каждый на счету. Послать кого-то ещё?

Казалось, что пляшущее пламя на лице мага взялось ослабевать и почти показало его личину, его истинное, невредимое лицо. В ту же секунду он рухнул на земляной пол, корчась от боли. Огонь принялся с удвоенной силой истязать его плоть, обращая её в прах. И, в отличии от иных моментов, он почувствовал всё — всю нестерпимую боль от вполне буквально сгоравшей плоти, кожи и мышц. Маг взвыл, хватаясь за опалённое лицо руками, пытаясь погасить пламя и хоть как-то спастись.

Но куда больше его метущееся сознание поражало его собственное бессилие, вызывавшее боль совершенно иного толка и порядка. При всей его былой мощи, при всей значимости в этом мире, он превратился в Это! Умелый маг, удачливый воин, сильный военачальник, объединивший воедино целую…

Своеобразный приступ завершился столь же внезапно, как и начался. Маг поднялся с земли, спокойно отряхнул подол чёрной мантии и распрямился в полный рост. Его разум был кристально чист, заполненный лишь одной мыслью: планом того, что предстояло сделать. Ритуал обязан быть свершён.

– Мирэдна! Бегом сюда.

Девушка тут же явилась на зов, склонившись в покорном поклоне и не смея поднять взгляда. Она слышала крики Магистра и знала, чем это опасно. Однако её испуг не остался сокрытым. И она тут же за это поплатилась.

Отвесив помощнице звонкую оплеуху, магистр приказал:

– Собирайся. Мы отправляемся в столицу. Подготовь всё, я вскоре приду.

– Да, магистр, – кивнула девушка, утирая разбитые губы и спеша удалиться. В ордене ходили слухи, что глава убивал членов без раздумий и колебаний. И все охотно верили им. Кроме Миредны, не раз лично видевшая подобные расправы и знавшей, насколько слухи приуменьшали реальное положение вещей. Она никогда не осмелится перечить Ему. Никогда…

***

– Как думаешь, им удастся? – поинтересовался герцог, силясь скрыть волнение.

Придворный маг, в покоях которого правитель провел почти всю ночь, едва смог сдержать улыбку, наблюдая за этими потугами — не волнуйся правитель за исход дела, так давно бы спал, а не сидел здесь, всячески ему мешая. Зениригу очень надоели эти пустые разговоры, хоть он и понимал — едва ли он может хоть что-то с этим поделать. Оставалось лишь мириться и выполнять требование правителя.

Единственным, что утешало старого чародея было то, что он действительно мог