Печать Джа - Артем Углов

был как нельзя кстати. Исчезло мужское очарование Сиги, растаяло дымкой тумана по утру. Сколько я не улыбался местным прелестницам, так и не смог найти ответного отклика. Может новый аромат поможет решить проблему?

Загруженный покупками я вышел на крыльцо магазина. Вдохнул полной грудью воздух, пропитанный ароматами цветов и моря, и понял, что в бордель сегодня не пойду. Шлюхи известны своей вороватостью, а у меня руки заняты свертками, и карманы забиты наличностью — не приведи Всеотец, упрут. Как-нибудь в следующий раз…

До особняка баронессы добрался, когда от оранжевого заката не осталось и следа. Солнце давно скрылось за горизонтом и миллионы звезд высыпали на черный небосвод.

Вместо слуги дверь открыл Гаскинс. Повел носом и недовольно произнес:

— Чем это воняет?

— Не воняет, а пахнет можжевельником, мускусом и этой, как её бишь… пачулей. Сразу видать, Гаскинс, что ты человек дикий, в веяниях моды не разбирающийся. «Стрелы Лагорна» — новинка сезона, пользующаяся большой популярностью среди молодых.

Твердолобый вояка спорить не стал и отступил в сторону, пропуская внутрь. В особняке стояла удушающая атмосфера склепа: пахло старостью и тленом. Особенно это бросалось в глаза, точнее в ноздри после наполненного свежестью уличного воздуха.

Оставив коробку с пирожными в зале, я прошел в отведенную мне комнату и тут же принялся чихать. В тусклом свете лампы водила хоровод пыль. Я и забыл, до чего здесь… не прибрано.

Пришлось срочно открывать окно, а после, закатав рукава, приняться за влажную уборку. Соответствующие принадлежности нашлись во флигеле. Слуга по началу долго кочевряжился, не желая открывать дверь, а когда открыл, то зажал ведро с тряпкой. Пришлось сослаться на выдуманное распоряжение сестрицы, заодно пожурить нерадивого старика.

— Как же ты убираешься, милейший, ежели особняк весь в говне, кругом мухи засрали. Полы в родимом флигелёчке скрипят от чистоты, а бедная баронесса скоро помрет от чахотки. Ты бы хоть веничком ради приличия прошелся.

— Госпожа не жалуется, — ответствовал тот с гордо задранной головой и захлопнул дверь.

Вот ведь зараза… Госпожа витает незнамо где, потому и не замечает ничего вокруг, но у других-то глаза имеются. Почему живут, словно в хлеву? Стол в зале сверкает от чистоты, а про полку каминную забыли. Как и про темные углы, и подоконники, закрытые массивными шторами. Там такой слой пыли скопился, что пальцем провести страшно.

Понятно, что баронесса стеснена в средствах, но разве это повод запускать хозяйство? Не следить за элементарными вещами, такими как чистота и порядок в доме.

Выделенная во владение комната находилась в дальнем конце коридора: небольшая, но плотно заставленная. Не зря из уст сестрицы прозвучало слово — складская. Чего здесь только не было: старой мебели, забитых ветошью тюков, и даже кирпичей, выстроившихся в ряд у стены. С какой целью решили сохранить битые осколки, оставалось загадкой.

Грязь, грязь — кругом грязь. Вода в ведре моментально становилась черной, стоило один раз опустить тряпку. От поднявшегося мусора першило в горле, на глазах выступили слезы. Нет, ну это надо же так запустить… На палубе корабля с полусотней матросов было и то не в пример чище.

Когда я в очередной раз шел обновить воду, в гостиной бледной тенью появилась баронесса. Замерев возле стола, девушка задумчиво произнесла:

— А чем это пахнет?

Сидящий в кресле с газетой Гаскинс, не преминул высказаться по данному поводу:

— С вашего позволения, дорогая Энрика, воняет новинкой сезона с ароматом пачули. Наш новый постоялец буквально купается в одеколоне.

— Постоялец? — удивилась баронесса и тут же столкнулась со мной взглядом. — Ах да, у нас постоялец… Я про другое, Гаскинс. Что за коробка стоит на столе?

— Пирожные «корзинка» из наисвежайшего песочного теста, наполненные натуральными ягодами ежевики и смородины, покрытые глазурью, — процитировал я продавца в кондитерской. — Угощайтесь!

— Ну надо же… Откуда аттракцион столь неслыханной щедрости?

— Всё оттуда, — постучал я по груди, — всё от чистого сердца. Или не может родной брат побаловать милую сестрицу.

— Баронесса, я бы на вашем месте не стал…

Но баронесса уже не слушала. Распахнув крышку, она взяла первое попавшееся пирожное и осторожно надкусила. Стон удовольствия сорвался с губ, перепачканных кремом. Он был настолько сладострастным, что я поневоле «загорелся». Пришлось спешно покинуть залу, дабы не попасть впросак с торчащим в штанах хозяйством. Из комнаты донеслись голоса:

— М-м-м, пальчики оближешь… Гаскинс, попробуйте, это просто объеденье.

— Я бы воздержался принимать угощения от столь мутного типа.

— Ну полноте вам ворчать, юноша проявил обычную вежливость.

— Энрика, не забывайте, что этот как вы изволили выразиться «юноша» — плут и мошенник.

— Попробуйте кусочек, невыносимый вы ворчун.

Дверь захлопнулась, и я вышел крыльцо, с трудом скрывая торжествующую улыбку — сработало. Кто в первую очередь баронесса — девчонка, и только потом её светлость, ученая дама и хозяйка особняка. А чтобы завоевать расположение девицы, особого ума не требовалось, главное — правильный подход: завалить подарками, наговорить кучу комплиментов. Проще говоря, оказывать знаки внимания. На дворовой девке Влашке это сработало, а баронесса чем хуже? Тем более, что в постель её светлость тащить никто не собирался. Требовалось лишь добиться доверия и развязать язык.

Переполненный собственным довольством я едва не сверзился со ступенек. Рассохшиеся от времени доски торчали, вот о них ногой и зацепился. В очередной раз спасла природная ловкость: тело повисло на перилах, а тяжелое ведро — громыхая, укатилось вниз, расплескав по пути грязную воду.

Ну что за хозяйство…

За оставшееся время домыл полы и устроил в углу спальное место. Баронесса по такому поводу велела выдать матрас. Тот хоть и выглядел старым, но гнилью не пах, и насекомые табунами не бегали. А большего и не требовалось.

На следующий день проснулся отдохнувшим и в хорошем расположении духа. В открытое окно задувал свежий ветерок, шелестела листва — день обещал быть прекрасным.

Я вышел в зал и первым делом столкнулся с баронессой. Та бледной молью сидела в углу, читая книгу. Признаться, не сразу заметил её, а потому вздрогнул от неожиданности, услыхав голос:

— Вы сегодня припозднились, дорогой братец.

Я взглянул на циферблат настенных часов — большие стрелки показывали двенадцать. То-то показалось, что солнце высоко стоит.

— Как продвигаются наши дела? — баронесса отложила в сторону книгу. Растрепанные волосы, бледное осунувшееся лицо с черными кругами под глазами — до чего же ты страшна, мать.

— Дела-то? Нормально продвигаются.

— Напоминаю, если в течение недели не будет результатов, денег ты не получишь.

— Нет нужды пугать, дорогая сестрица. Результаты обязательно будут, вот только пузо набью… Что за дом,