Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I - Ваня Мордорский

взгляду камешек, и…словно пуля, полетел точно в одну из лап лисы. Она перекувыркнулась и врезалась в толстяка, Хань пошатнулся, но чудом удержался. И в тот же миг я увидел, что еще один камень на нереальной скорости вылетел из-под ноги этого красавца. И он попал в лодыжку Ханя.

Надо ли говорить, что толстяку много не надо было — он и так еле плелся. Лиса плюс камень…и он завалился назад теряя равновесие.

Секунда — и случилось непоправимое.

Глава 25

Хоть я и сумел одной рукой придержать Ханя, чтобы он окончательно не грохнулся и не покатился по этой лестнице, это не спасло ситуации.

Он испуганно замахал руками, и хоть ковш он удержал, но ткань с него слетела, и на лестницу посыпался рис. Весь собранный им рис. Рисинки звонко и весело, словно радуясь тому, что обрели свободу, запрыгали по склону и ступенькам. Похоже, жизнь в них еще теплилась.

«Вот ублюдок!» — воскликнул Ли Бо. — «Он же нарочно пнул эти два камня. Безупречная подлость, а он мне нравится! Это ж надо быть таким говном».

— Не останавливаться! — рявкнул молодой наставник тем, кто шел сверху, и даже те, кому хотелось посмотреть, что там произошло сзади, не успели оглянуться — слишком уж грозным был окрик.

Улыбка от совершенной подлости растянулась на его лице, когда мы встретились взглядами.

— Какая жалость, — всплеснул он руками. — Парни, надо же смотреть, куда идете. Я так и знал, что эта лиса кого-то собьет, — последние слова он сказал так громко, что на нас обернулись остальные практики.

— Да-да, зачем было с собой брать лису? Эти животные неконтролируемые, так и знал, что быть беде… Ай-яй-яй… — Слова были обращены к остановившимся на мгновение поступающим, — Чего стали! Идите! — прикрикнул он через секунду.

Хань ничего не мог ответить, потому что с побледневшим лицом растерянно и шокировано смотрел на рассыпанные по ступенькам рисинки. Его тело словно оцепенело от ситуации.

Картина маслом. Лиса с виноватым видом стояла возле меня. Она даже не видела, как в нее прилетел камень, хотя точно что-то ощутила.

— Хрули ни при чем… — встрял я повернувшись к Цзяню, — Я видел, как из ваших ног вылетели камни и ударили в ногу Ханя и моей лисы.

— Неужели? Может, еще кто-то такое видел?

Воцарилось молчание. Остальные поступавшие продолжали подниматься вверх, а мы втроем остались внизу.

— Нет? Никто не видел? Тогда что же это получается, вы…обвиняете во лжи этого молодого Мастера? А вы знаете, что за такое вам будет? — Рука его засветилась какой-то техникой.

Я взял в руку четки.

— Помолиться хочешь перед тем, как свалишься вниз? — язвительно спросил Цзянь.

«Ван, ты это, лучше сдай назад. Он сейчас может убить тебя…или столкнуть вниз, и ты ничего не докажешь. Хрен с ним, с толстяком. Я ощущаю опасность от этой техники. Этот красавчик на тебя взъелся, а значит, только дай ему повод… Лучше этому, старому с метлой, расскажи, как всё было, хотя вряд ли это поможет. Но точно даже не направляй в него четки, он это точно воспримет как атаку и воспользуется этим. Потом еще скажет, что ты первый напал!».

Опасность ощущал не только я.

[На вас направлена враждебная техника неизвестного назначения.]

— Что вы… Мастер, я ничего такого не говорил, я никого не обвинял, — хрюкнул перетрусивший Хань, хоть обращались не к нему, — конечно нет…это только моя вина…только моя…это мой рис…и моя вина.Ван ничего такого не имел в виду, да Ван?

Он с мольбой в глазах посмотрел на меня.

Я промолчал. Врать я не мог.

— Верно говоришь, толстяк, — не дал мне ответить Цзянь, — Видишь, парень, твой друг говорит, что это его вина. Может, мне послышалось что-то из твоих уст? Какое-то обвинение? А?

Рука его засияла еще сильнее.

Я сжал четки. Как же хотелось заехать этому говнюку четками, уж его бы они обожгли как следует. Думаю грехов и грешков на нем не мало. Не кровавый практик, конечно, но все же…

Однако Цзянь удовлетворился моим молчанием и продолжил:

— А тебе, жирная туша, надо смотреть под ноги, ну а твой друг сам виноват, что взял с собой лису. Думаю, не только я видел, как она врезалась в тебя и ты упал… Ужас какой… Твой друг стал причиной того, что ты не поступил в нашу школу, а ведь риса ты насобирал достаточно.

Хань хныкнул и кинулся собирать рис, который всё так же весело упрыгивал из его рук, когда он его хватал.

Молодой мастер опять горестно вздохнул:

— Эх, какая жалость….Но рис нужно еще донести наверх, лишь тогда Испытание считается пройденным…а ты, толстяк, не донес…ужас…а поступление раз в два года…придется ждать…

— Я собираю… Собираю… — лихорадочно метался по лестнице Хань, закидывая рисинки в ковш.

— Всё равно не успеешь, — похоронил его надежды Мастер.

Хрули зло оскалилась.

— Сколько у нас времени? — спросил я.

— Когда вон та девица поднимется наверх, вы должны закончить собирать и начать подъем. Дольше я ждать не буду. Понятно?

— Понятно. — ответил я.

Я взглянул наверх, до конца лестницы взбираться оставалось минут пять, за такое время рис собрать просто нереально. Никак и никогда.

— Я всё сказал. Это ваши проблемы, а не мои. Я буду ждать наверху.

— Мастер! Но Хань же собрал нужное количество риса, вы же сами видели! — решил я предпринять попытку, — Он прошел Испытание, вы же видели его ковш!

— Моя работа не в ковши заглядывать, а контролировать, чтобы не было нарушений во время сбора. Как вы будете доносить свой рис до Старшего — не моя проблема, хоть выбросьте его, или пересыпьте другому. Мне всё равно.

Цзянь зашагал вверх.

Хань продолжал собирать рис, вот только это осложнялось тем, что рис буквально прыгал из стороны в сторону, избегая пальцев толстяка.

«Что-то выглядит это как дешевая постанова», — поделился мыслями Ли Бо.

Это она и есть. Вот только в чем смысл? Не пустить Ханя? Но чем его толстяк не устраивает? Если только…дело не в Хане… — вдруг понял я.

И сразу кинулся помогать Ханю, чтобы не терять время, хоть уже понимал — нам не успеть, как бы быстро мы ни собирали рис. Нужно быть Бессмертным, чтобы каждую мелкую рисинку