Кукла 4 - Мир

Выступать пред публикой и все такое. И принимать ответственность! Много и сразу, готовясь к отражению атак сразу с кучи фронтов. Начиная от банальных журналюг, и заканчивая иными пятерками, что могут высказать интерес, а это всегда чревато. А Павлу, как понимаю, и одного боя в холе хватило за глаза!!! И он вообще, как видимо, хотел бы встретить старость в тишине, а н на войне.

А еще нужно договорится с иными филиалами, чтобы нас прогнали по тестам и выдали ту самую бумагу, что может быть непростым делом. Ввиду того, что никто не хочет принимать ответственность. Да и пятерок принимать тоже не все горят желанием — а вдруг мы буйные? А вдруг правда буйные⁈

В общем, дел у мужика явно по горло, вот только мы сюда приехали не его бедного жалеть приехали! Так что поднимаемся на третий этаж, к бедолаге с усами Криду, которого как видно только-только отпустили дознаватели. И не беря талончика в автомате, молча подсаживаемся к нему, загадочно улыбаясь.

Мужик смотрит на нас в ответ довольно хмурым взглядом. Молчит, и мы молчим в ответ. Играем в гляделки. Минуту, другую, третью… мужчина не выдерживает, и не отводя от нас своих глаза, достаёт из стола Важную Бумагу. Мы — отвлекаемся! Гляделки — проиграны!

— Не думал, что уделаю пятерок в гляделки. — говорит мужчина ровным голосом, и уголки его губ слегка трогает улыбка.

— А разве пятерки не люди? — мило хлопая глазками, сообщает ему сестрица.

— Люди. — соглашается человек, и даже как-то расслабляется, слегка растекаясь по стулу,

Словно бы и правда осознавая — а чего это я? Они же ведь тоже люди! Обычные человеки, просто… сильные. Очень.

— Так что насчет нашего дела? — мило улыбается сестрёнка, стреляя глазками в сторону листка с подписями, подтверждающим наш спор.

— Боюсь, это теперь не в моей компетенции. — разводит он руками, и сестрица напрягается, словно бы готовясь к драке.

Я приподнимаю бровь как бы говоря «А за базар в табло не хо-хо?».

— Да и формально вы еще не пятерки. — улыбается он слегка нервной улыбкой.

— Вот же… — шипит сестра, — все решают карточки! — и я киваю, соглашаясь с её ходом мыслей.

Мужчина перед нами тоже кивая, соглашаясь с такой постановкой фразы.

— Предлагаю разойтись полюбовно, на нейтральной ноте. — постучал он пальцами по листку на столе, — Я не буду требовать с вас никаких извинений, ведь вы и правда пятерки, а вы не будете требовать с меня того, что я сделать не могу, даже пожертвовав карьерой.

Мы призадумались и переглянулись.

— К тому же, думаю сейчас для вас это и так проблемой не будет, не для тех, кто может спокойно лично общаться с председателем Иф.

Мы вновь переглянулись и пожали плечами — ну да, наверное. Зачем нам обычный клерк, когда есть начальник его начальника начальника? Но все же как-то обидно вот так вот…

— Конфету! — выдает сестра, протягивая вперед ручку, — Одну конфету, и мы разойдемся «полюбовно». — улыбается она во все зубы.

— Эээ… — тенет мужчина, пуча глаза, — Никогда еще он не покупал свою свободу вот так вот, за конфету!

Вот только судя по виду, конфеты то у него и нет! И сестра если не знала этого, то догадывалась! И сидит сейчас довольная как кошка, что нагадила мимо лотка на зло хозяину. И ручка её, протянутая в просительном жесте, выглядит скорее словно направленный пистолет, нежели просьба об одолжении.

Крид, продолжая тянуть один звук, повернулся к соседу, тому самому парню, которому давал листок с третьим экземпляром на хранение. И он, этот сосед, пусть и делал вид, что был занят своими делами всё это время, внимательно слушал нашу беседу, и наблюдал, а потому на взгляд повернулся в ответ, пожал плечами и развел руками — тоже нету!

Крид, перестав наконец тянуть этот звук, заводил глазами по помещению, в поисках хоть кого-то, у кого можно было бы стрельнуть эту несчастную конфетку! Но… зал пуст. Совсем! Посетителей нет, а из работников… хотя его все же решили спасти — из комнатки для персонала, что была для них чем-то комнатой отдыха, выскочила какая-то тетка, стремглав устремившись к нам со жменькой разных конфеток в руках. Зараза явно подслушивал за нами сидя за дверью! И поняв ситуацию, решила спасти коллегу!

Она подбежала к столу меж нами, и выгрузила из побелевших и плохо сгущающихся от напряжения пальцев принесенные лакомства. Нервно улыбнулась нам, слегка кивнула Криду, одаривающего её благодарным взглядом, и ускакала обратно в комнату отдыха, явно не желая составлять нам компанию. Быть с такими опасными и непредсказуемыми людьми как мы.

— Вот! — протянул Крид самую большую конфетку из принесенных, но сестрица сцапала со стола иную, игнорируя протянутую руку, и тут же принялась шуршать фантиком, разворачивая сладость.

— А это мне. — принял я ту самую большую из руки слегка опешившего усача, и тоже зашуршал фантиком, доставая из-под рубахи подписанный Кридом документ.

На столе появилось два экземпляра расписки, сложенные один на другой.

Крид взглянул на коллегу-третейского судью-свидетеля за соседним столиком. И тот молча все поняв, достал из своего стола свой экземпляр, и молча подошел к нам, сжимая его в руках, не став протягивать просто так как в прошлый раз.

— Может, это… — пробормотал он, впервые подавая голос, — оставим для историчности?

Крид посмотрел на него взглядом «Смерти моей хочешь?».

— Ну, напишем, что недействителен, делов-то! Такое ж дело то… — пробормотал он, а усач просто забрал документ из его рук, положив третьим листком к двум другим.

— Безопасники итак уже снимки и сканы сделали, — пробубнил Крид себе под нос, — для историчности.

— Ну так там копия, а тут подлинник… — пробормотал человек, но Иван в этот момент порвал все три листка пополам.

Потом еще пополам, и еще, и еще. и еще… а потом к делу подключилась сестренка. Начав резать протазаном клочки на клочки, продолжая жевать конфетку. Стол она конечно же тоже задела и не раз, так что он оказался весь в царапинах, и некоторые из них были сквозными.

— Эх… — проговорил Крид, отодвигая в сторону полученные в итоге ошметки и глядя на то, что осталось от стола в том месте.

Тыкая туда пальцем, и вид как столешница там шевелится, словно бы