Барон отрицает правила - Евгений Ренгач

— Господин дракон, если хотите, у меня есть ещё…

Он начал доставать из карманов один пакет с вкусностями за другим.

Глаза драконы вспыхнули голодным блеском.

— Вот, сразу видно человека, серьёзно относящегося к вопросам питания!

Хвостатый скромничать не стал и сразу утащил всю горку еды к себе в убежище. Волков из-за этого не расстроился. Запасы у него серьёзные. Потери небольшой части он даже не заметит…

Стоя друг напротив друга, мы захрустели лакомством. Химера меня раздери, а ведь я очень давно не ел! Волков с его перекусом появился очень вовремя.

Более того, подозрительно вовремя…

Отношения с Волковым у меня были достаточно неплохими. Посещать Академию я перестал примерно тогда, когда он начал здесь работать. Так что ничего сказать о его преподавательском стиле я не мог.

Но зато мне довелось немало с ним потренироваться в частном порядке. Он успел показать мне несколько весьма толковых приёмов, а ещё именно он передал мне дневник Ланцова и первый рассказал о Борисе Илларионовиче.

Объяснялось последнее очень просто, — Волков был одним из учеников Ланцова. И, насколько я понимал, в тайне от Императора и остальных, сохранил несколько личных вещей своего учителя.

И это вызывало у меня много вопросов.

На первый взгляд Волков казался совершенно безобидным. Полноватый, светловолосый, с румяными щеками, — он производил впечатление невинного добряка.

Вот только я ни на секунду не забывал про его огромную магическую силу. Количество живущих в Империи Абсолютов можно было пересчитать по пальцам обеих рук. Это редкий Дар и очень опасный.

С тем, кто обладает такой мощью, нужно обращаться очень осторожно…

Да и тот факт, что он был учеником Ланцова, тоже настораживал. Сложно представить, чтобы ученик совсем не перенял у учителя часть взглядов или какие-то личные привычки…

— О чём вы хотели поговорить? — Я расправился со своей порцией изюма быстрее и сейчас вопросительно смотрел на него.

— Во-первых, Максим, хотел поблагодарить за Брешь Третьего Уровня. Грандиозная работа! Император отправил нас туда разбираться с последствиями. Энергия там до сих пор такая… Честно скажу — я понятия не имею, как ты с этим справился!

— Благодарю. Я старался!

Тому, что он побывал у Воронки Третьего Уровня, я не удивился. В крайних случаях, например, при прорыве монстров, Император всегда направлял свой особый отряд. Он состоял из отборных Абсолютов и Магов вне категорий. Самые сильные Одарённые Империи решали самые серьёзные задачи страны.

Направил их Всеволод и к Третьему Уровню. Пусть всю основную работу я уже сделал, остаточный энергетический фон там должен быть сумасшедшим. Анализаторы наверняка так и трещат!

Так что не удивительно, что Воронка произвела на него впечатление…

Тем не менее, я чувствовал — поговорить со мной Волков хотел далеко не про Воронки и Бреши. У него на уме было кое-что совершенно другое.

И я догадывался, что именно!

— Хотите спросить меня про Ланцова, верно?

— Да! — Волков едва заметно поморщился, но в целом держался отлично. — Я слышал, что ты встречался с ним в Водовороте. А ещё до меня дошли слухи, что ты обнаружил в лаборатории Разумовых какую-то энергию… Я… Я просто хотел узнать, как у него дела…

— Получше, чем у многих! — Я не спешил отвечать со всеми подробностями. — А вам это зачем? Уж не хотите ли вы его вернуть?

— Что⁈ Я⁈ — Волков замотал головой. — Нет, Максим, ничего подобного! Всё-таки Борис Илларионович мой учитель. Я же ещё совсем недавно думал, что он мёртв! Вот и хочу узнать, как он себя чувствует…

Я использовал Дар и вслушался в его слова. Сомнений не было — Абсолют мне не врал. Других мотивов, кроме как забота о старом учителе, у него не было.

Хм, а я-то думал, что у Ланцова не осталось на Земле никого, кто бы по нему скучал. Но как минимум один такой человек всё-таки был.

На протяжении нескольких лет Волков думал, что Ланцов пропал без вести в одной из Брешей. И только в последнее время до него дошли слухи, что его учитель жив, но сидит в созданной Императором тюрьме.

Вполне понятное любопытство!

Ничего говорить я ему был не обязан. Но Волков мне нравился, и отказывать я ему не стал.

В нескольких словах рассказал ему про место, в котором застрял Ланцов, а также про его дом, горы и, конечно, про крылатых хищных коров.

Выслушав мой рассказ, Волков улыбнулся.

— Узнаю Бориса Илларионовича! Он всегда был таким. Его можно выбросить на необитаемый остров с верёвкой и коробком спичек. А уже через месяц он умудрился бы из ничего создать целую Империю!

— Ну, Империей там пока даже не пахнет. — Я с сожалением посмотрел на пустую пачку изюма. Волков намёк понял и протянул мне упаковку жареных орехов. Я тут же с удовольствием ими захрустел. — То есть тому, что Ланцов фактически сидит в тюрьме, вы не удивились?

— Нет, нисколько! Учитель всегда был… особенным. Он мало кому нравился! Неудивительно, что Император решил посадить его в тюрьму. В это я верю гораздо больше, чем в его исчезновение в Бреши!

— То есть решение Всеволода вы считаете справедливым?

— Ну… Не совсем. — Голос Волкова звучал неуверенно. От прямого ответа он ушёл. — Должен быть справедливый суд. А вдруг он ни в чём не виноват? К тому же так Его Величество всем сделал только хуже…

— Почему?

Скажу откровенно — он сумел меня заинтересовать. Всё-таки далеко не все знали Ланцова так хорошо, как он!

Волков задумался, подбирая правильные слова.

— Понимаешь, Максим… Учитель — очень сильный и злопамятный человек. Самый сильный и самый злопамятный из всех, кого я знаю! Тюрьма, даже в Водовороте, долго его не удержит. Он найдёт способ оттуда выбраться. А, оказавшись на свободе, он не пожалеет никого. Он отомстит, а затем будет пировать, сидя на горе из костей…

Он не сдержался и вздрогнул. Похоже, что разговоры о прошлом пробудили у него воспоминания.

Даже не сомневаюсь — после ученичества у такого человека у него осталась целая куча комплексов и ночных кошмаров! Уверен, что учителем Борис Илларионович был далеко не мягким…

— Если бы вам пришлось выбирать, за кого бы сражались? За Ланцова или за Императора? — прямо спросил я его.

Абсолют замялся. Отвечать на этот вопрос он явно не спешил.

Он не успел произнести ни единого слова.