Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

взглядах прохожих, попадавшихся на встречу, сквозило, уважение. Вот, мол, его высокопревосходительство идет, о важном думает, не то что мы–одни жареные рябчики с подливой, да котлеты на пару на уме. — Все меняется, меняется и сейчас этого уже никому не скрыть…

Конечно же, не все обращали внимание на эти не всегда заметные ростки нового, и вроде бы как не должные еще появиться вещи, явления, события. Но Пушкин при встрече с чем-то эдаким невольно обращали на это внимание. Выразительнее всего это проявлялось с журналами и газетами, буквально заполонившими уличные лотки.

— Лёва, братишка, конечно, развернулся… Такими темпами скоро бумагу из-за границы ввозить станет.

Полиграфии, и в самом деле, в последнее время стало столько, что фраза «СССР — самая читающая страна в мире», похоже, появиться гораздо раньше своего часа.

— Хм, к сожалению, до самой читающей нам еще далеко, а вот до самой смотрящей, пожалуй, уже очень близко… Очень уж сильно Лёва на комиксы для простого люда нажал…

Пушкин, конечно, в свое время, много раз встречал в литературе упоминания о том, что так называемые лубочные картинки очень нравились простому люду. Однако только здесь и сейчас он понял, насколько гигантский у них потенциал. Лубочная картина, лубок по-простому, представлял собой яркую красочную картинку, обычно на бытовую тему с простенькой «мудрой» надписью. Например, крестьянская или купеческая семья сидит за богатым столом у самовара и пьет чай, а по низу картинки написано — «жить богато, значит, иметь жену, детей, да хату». Или на картинке юнец в красном кафтане играет с собакой на поляне, подпись же под всем этим гласит: «Нет друга — так ищи, а нашел — так береги». Народ просто дуром, по-другому и не скажешь, раскупал эти комиксы с народными мудростями. Яркие картинки обязательно вешали в красном углу, рядом с иконами и любовались, как за стол садились.

— И правда, не знаешь, что и как выстрелит. Я-то ему советовал для крестьян иконки печатать или крошечные басни на листочках. Оказалось же, что им картинки нужны!

Начавшись с Петербурга, увлечение печатными картинками превратилось в настоящие сумасшествие, сильно напоминая нечто подобное в будущем. На ярмарках, куда обязательно выбирались крестьяне даже из самых глухих углов, раскупались целые возы картинок. Если же появлялись особо красочные картинки, то право купить их первым разворачивались целые баталии. Морды били так, что приходилось околоточных или даже солдат вызывать. Очень ценились картинки с пышногрудыми и крупнозадыми бабами в красных сарафанах, длинной черной косой и большими, анимешными глазами. Бешено разбирали картинки с дородными буренками, жеребцами, похоже, символизировавшими богатство, достаток.

— Молодец, ничего не скажешь. И, ведь, сам начал так крутиться, что не остановишь теперь. Похоже, волну поймал. Государь со своей монополией на печать для нас в самую точку попал… И в самом деле, Лёва, красавец. Ведь, двухслойную туалетную бумагу придумал, выпускает. Кто бы мог подумать пол года назад… Лева Пушкин, повеса, откровенный бабник, у которого ветер в голове и шило в том самом месте, стал не просто серьезным бизнесменом, но и вроде как изобретателем… Надо же двухслойная туалетная бумага⁈ Как теперь в будущих учебниках по литературе про биографию Пушкина рассказывать? Неужели расскажут, что его родной брат «подтер» всю Россию. Смешно…

Чего греха таить, Александр как этот первый рулон туалетной бумаги увидел, потрогал, аж прослезился. Может и глупо было, но не сдержался. Ведь, для него этот простенький с виду рулон мягкой бумаги был не просто изделием для нужника, а символом старого мира.

— Нужная вещь, хоть смейся, хоть плачь…

Действительно, нужная вещь. Сейчас даже аристократы для своих драгоценных поп не брезговали газетную бумагу использовать. Кстати, Александр еще в той жизни слышал об одном занимательном факте из жизни американского общества. Толстый журнал «Альманах старого фермера» там почти весь девятнадцатый век специально выпускался на мягкой бумаге и с круглым отверстием вверху, чтобы его удобнее было вешать на гвоздик в уборной. Мол, прочитал страницу, вырвал и употребил так, как следует.

— Лёва, Лёва, теперь точно на говне бизнес делать будет. Удивительно…

Потребность в туалетной бумаге сейчас была не просто большой, а колоссальной. Российской туалетной бумаги просто не было, а импортной откровенно не хватало, да и качество ее оставляло желать лучшего. Словом, Лев Пушкин уже вторую бумажную фабрику заложил, чтобы выпускать только туалетную бумагу. Орел, растет.

— Ладно, хватит. Что-то я не о том думаю.

Пушкин улыбнулся и прибавил шаг. Ведь, сегодня был особый день– не просто еще один рабочий день в министерстве просвещения с очередными инспекциями, корпением над бумагами, а день проведения ПЕРВОЙ в стране городской олимпиады по арифметике.

— Туалетная бумага, конечно, важна, но не нужнее арифметики. Ха-ха-ха!– не сдержался и хохотнул, поняв, что сболтнул. — В один ряд такое поставил…

Кто бы знал каких трудов ему стоило организовать все это, сколько седых волос появилось в его роскошной курчавой шевелюре, сколько ночей он не спал. Против олимпиады по арифметике да еще со свободным доступом разночинцев были практически все, за исключением может быть его семьи и кое-кого из друзей. Остальные же, возглавляемые самим государем, откровенно нос воротили от этого предложения. Кривя лица, говорили, по существу, одно и то же: «нонсенс, чтобы юноша из благородного сословия соревновался с босяком с улицы». Правда, на это Пушкин всякий раз то же задавал один и тот де вопрос: «Боитесь, что босяк выиграет?».

— Вот и взял их, как говорится на слабо. Ха-ха!

Естественно, дело было не только в этом пресловутом «взять на слабо», но и во многом другом, о чем Пушкин терпеливо и подробно рассказывал всем нужным лицам. Говорил столько, что, казалось, язык стер, пока хоть в чем-то убедил.

— Закостенелые, конечно, очень закостенелые. Понятно теперь, чего они с отменой крепостного прав столько тянули. Ведь, даже мысль о равенстве допустить не могут, — чуть ли не по-стариковски бурчал Александр. — Мол, как в соревновании умов можно равнять благородного и простолюдина? Прямо взвыли от негодования! Вопили, что место кухаркиного сына на кухне, а еще лучше в сарае

С проспекта он свернул, направляясь скорым шагом в стороны бывшего здания Двенадцати коллегий. Теперь в этом громадном здании, некогда самом длинном в империи административном здании (почти 400 метров!), располагался Санкт-Петербургский университет, где, собственно, и должна была состояться Первая Всероссийская олимпиада по арифметики.

— Ну, ничего, ничего! Мои воспитанники им сегодня зададут перца. После этого посмотрим, кто будет смеяться последним…