Прорвемся, опера! Книга 4 - Никита Киров

— Да ты чё! — вскричал Артур, отходя на шаг. — Прикалываешься? Делать мне нефиг.

— Смотри мне, — я покачал головой. — Будешь барагозить, я трактор по весне сюда пригоню, посмотрим, что у тебя тут творится.

— Вот и вредный ты опер, Васильев, — он цокнул языком и запахнул пальто. — Я же к тебе с чистым сердцем, а ты…

— Иди уже. Работа такая, всех подозревать, особенно бандитов.

— А то я не знаю, — Артур засмеялся махнул рукой и торопливо, пока я ещё до чего-нибудь не докопался.

Я пошёл на выход, разглядывая незнакомые фамилии на надгробиях, чувствуя подъём, и разливающееся тепло по телу. На табличках нет знакомых фамилий и фото! Нет!

Я шумно выдохнул и задумался. А как повернулось всё — я же, получается, и Артура спас с детьми, в первый раз, когда вмешался в стрелку с Орловым, и во второй, когда стреляли по его дому. И, получается, он тоже смог вернуть мне долг, как и прочие. Может, Слепой и правда хотел убить нас с отцом, а Артур ему отомстил, и раз — это всё поменяло.

Каждый из тех, на чью жизнь и смерть я повлиял, влиял и на меня. Это что получается?.. Теперь уже не мне надо подстраиваться под этому бабочку, а ей под меня. Жизнь меняется, и все поступки имеют последствия, и не только плохие, но и хорошие. Скольких спас — все они потом чем-то помогали и мне.

Если подумать, все эти мои мысли про бабочку, это мысли, что я меняю что-то, и из-за этого меняется моё окружение. Но если причины того, что когда-то случалось, никуда не делись, то и события будто пытаются идти своим чередом и снова повториться.

Но когда люди выживают, они тоже никуда не пропадают, каждый принимает свои решения, делает свой выбор, совершает свои поступки, и из-за этого в итоге сами события меняются, появляется новая цепочка причины и следствия.

Спасая одного человека, я нарушаю причинную связь, которая сложилась будто бы самой судьбой, но и этот человек остаётся и влияет на мир дальше. А я же помню из своей жизни, что может случиться в будущем, и на что-то из этого я могу повлиять. Даже небольшие решения и вмешательства могут улучшить жизнь и всё остальное. Я смогу повлиять на мир в лучшую сторону, и никакая бабочка мне не помешает. Чем больше я меняю, тем сильнее это влияет на меня самого и на мир в целом. И старая судьба уже становится недействительной.

Когда я появился в это время в своей второй жизни, я принял решение изменить всё, что мог, к лучшему. По первости сразу стало опаснее жить, но это того стоило, ведь много хороших людей в итоге остались живы, и они тоже улучшают мир. Даже в городе у нас становится безопаснее, про это уже часто говорят.

Значит, тогда я сделал правильный выбор.

Когда-то я злился сам на себя, что ничего не мог поделать, когда к нам в отдел приходила обезумевшая от горя баба Маша и просила найти её близнецов, то теперь, справившись с этим и не только, я понимаю, что могу повлиять на многое, и не только в родном городе.

С этой мыслью я и пошёл дальше…

* * *

Эпилог

Весна 1997 года

— Сладкое ему нельзя, — напомнил я.

— Ну немножко? — попросил Устинов. — В такой день?

— Нет.

Сан Саныч заскулил, но печенье мы ему не дали, зато угостили косточкой.

Стол накрывали прямо в кабинете, и повод важный — Василий Иваныч уходит на пенсию.

Как раз дали получку, а душа так и просит, как говорится, вот и решили не тянуть. Составили вместе столы, расставляли закуски, сначала действовали нашей небольшой командой — Якут, Толик, Витька, я и ещё пара новичков в нашем «убойном» отделении, которых я помнил по первой жизни, и знал, что это грамотные ребята. Потом подтянулись и другие.

Артём Федюнин прислал нам целое блюдо пельменей разных видов, всё за счёт заведения, ещё и открытку положил Василию Иванычу, обещая ему пожизненную скидку. Зная Устинова, этим он пользоваться будет регулярно. А вредный дежурный Ермолин зарубил и зажарил нам большого петуха.

Пришёл Ручка, который тоже вот-вот собирался уйти на пенсию. Ему прислали помощника, того ещё алкаша, но, как говорил старый судмед, непьющим он больше не верит, а всем, кто с ним спорил, напоминал про предыдущего коллегу-маньяка.

Сафин пришёл чуть позже, принёс с собой конфискованный алкоголь. Когда Шухова угнали в район сельскую милицию поднимать (прогневал генерала из главка, вот и отправили в какую-то деревню начальничком), именно Руслана поставили начальником УГРО, а его замом сделали меня. Но Сафин всё намекал, что скоро переведётся, а на своё место настойчиво будет рекомендовать меня. Но я ещё не решил, где останусь.

Пришли следаки, Ира и Кобылкин, с выпивкой и закусками. Пришёл криминалист Кирилл, бледный и неразговорчивый, работы у него слишком много было. Но время проводить старого опера он нашёл.

— А меня в Питер зовут, — сказал Кобылкин. — Следователем по особо важным делам хотят поставь, а чё-то даже не знаю, ехать или нет. Погода мне там не нравится, если честно, дожди даже зимой идут. Да и народ медлительный.

— Просись лучше в Ангарск, — предложил я. — Тамошнего маньяка найдёшь.

— А где же ты его найдёшь? Ищут-ищут, и найти не могут.

— Ну, значит, это тот, на кого не думают, — я усмехнулся. — Вот как у нас было. Вдруг это мент, который ещё и таксует? Ну мало ли, я так предположил.

Он потёр подбородок и задумался, но разговор перешёл о другом. Правда, эту деталь он запомнит. Я знаю Кобылкина — он тот ещё маньяк по ловле маньяков.

Сам Василий Иваныч уезжать не собирался, он хоть и помирился с дочкой, но здесь встретил кое-кого, с кем хотел остаться.

— А чё, Машка-то, нормальная баба, — старый опер размахивал сигаретой. — И готовить умеет. А близнецы у неё уже взрослые, не против будут. А дочку её теперь часто вижу, а сын так нам вообще помогал столько раз. Может, даже работать сюда потом придёт.

Якут пока на пенсию не собирался, хотел накопить на учёбу для сына, тот скоро вырастет.