Пекло. Разлом - Сергей Анатольевич Панченко

моча попадет в питьевую воду. Навоз собирали отдельно, чтобы впоследствии оживить им стерилизованную почву. Дети Протасовых и Харинских работали ограждением, не пуская изумленную скотину, не увидевшую ни травинки, ни листочка, в опасные места. Проваливаясь копытами в сырую грязь, коровы начинали топтаться на месте, чувствуя сохранившийся в ней жар, и начинали беспокоиться. Тимофей побаивался рогатую скотину и дергался каждый раз, когда корова начинала приплясывать, чем забавлял деревенских детей.

— Дед, можно я с тобой? — Попросился он, когда увидел, что тот снова собирается идти на ток за зерном.

— Тимох, тебе дали задание пасти коров, так что паси. От тебя на току пользы не будет, а тут ты при деле.

— Но мне не нравится тут. — Он перешел на шепот. — Я коров боюсь, а ребята надо мной смеются.

— А ты не бойся, Тимох. Раз ребята не боятся, то и тебе не надо. Вот тебе семечки, чтобы время занять. — Матвей Леонидович вынул из кармана горсть слегка поджаренного зерна. — Грызи.

— Это что?

— Это пшеница, из которой делают муку. — Пояснил дед. — Эх ты, городское дитя. Ну, пробуй.

Тимофей осторожно разгрыз несколько зерен и задумчиво пожевал.

— Ничего так, вкусно. — Признался внук.

— Еще принесу, когда вернемся. Там такого зерна, честно говоря, на год хватит. Теперь бы его сберечь. Ладно, Тимох, я пошел, а ты не показывай местным, что трусишь. Расскажи им, как ты прилетел сюда на самолете, как мы ныряли в тучи и убегали от пекла, как садились на воду со сломанной стойкой. Вот увидишь, они по-другому станут к тебе относиться.

— А если они скажут, что я вру?

— А мы их сводим к самолету. А когда нам Саня сделает электричество, зарядишь телефон и покажешь видео.

— Ладно. — Согласился внук.

Идея стать популярным парнем пришлась Тимофею по душе. Тем более родители детей считали, что их спасение произошло благодаря его деду, напугавшему пастуха, который растрезвонил по всей деревне о приближении пекла.

Корыто, спроектированное и созданное Александром, вместило россыпью зерна́примерно двадцать ведер. Когда вернулись к штольне, Протасов Игнат уже поджидал их со своей зернодробилкой, обгоревшей, но сохранившей работоспособность. Электрическая часть разрушилась, но механическая осталась, только потеряла вид. Наскоро приделав к барабану велосипедные шестерни, пустили его в работу. Оборотов, конечно, не хватало. Проскакивало много целого зерна, но как временная мера для проверки пригодности зерна для скотины, она вполне годилась.

Изголодавшиеся коровы, выпучив свои немаленькие глазищи, накинулись на дробленку. Ели ее поспешно, выдувая носом клубы мучной пыли из ведер. Каждой дали не более двух килограмм, чтобы понаблюдать, как поведет себя организм. Обрадовавшаяся скотина даже дала немного молока. Оно ушло в первую очередь детям, а на оставшемся сварили пшеничную кашу из той же дробленки.

Тимофей поделился с Тузиком, оставив пару глотков молока, смешав их с недоеденной кашей. Пес оказался неприхотливым и с аппетитом поел. Он уже успел привязаться к мальчишке и время от времени влюблено смотрел на него единственным глазом. Спал всегда подле и ночью тоже лег, прижавшись спиной. Тимофей был благодарен ему, потому что ночь в подземелье оказалась прохладнее, чем он ожидал. Пес во сне поскуливал и дергал лапами, как будто переживал перенесенную катастрофу заново.

Матвей проснулся, как только в коридоре началось движение. Владимир подогрел на маленькой газовой плитке чайник и разлил чай. Перекусили вчерашней кашей, хранившейся в кастрюле в холодной воде в одном из затопленных ответвлений.

— Много газа? — Поинтересовался Матвей. — Мария Алексеевна сказала, что деревню газифицировали сорок лет назад.

— Так это для других нужд, поросят палить, кур. Два больших баллона всегда держу заправленными. Как чуял, первым делом их в погреб закинул. Хотя моя корила, что взорвемся вместе, даже пришлось прикопать их в землю, чтобы успокоилась. Зато сейчас не нарадуется.

— Это хорошо. Если экономно тратить, то надолго хватит. — Рассудил Матвей. — А вы не думали на чем еще можно готовить?

— Думали. Вода остынет, можно дрова вытаскивать, сушить и зимой обогреваться и еду готовить. Тут, знаешь ли, зимой не курорт. Максимум градусов десять будет, а то и меньше. Почки отморозим в таком комфорте спать.

— М-да забот у нас еще выше крыши. — Согласился Матвей.

В поход за солью вышли впятером, Матвей, Игнат, Владимир и Геннадий с конем. Александра оставили на хозяйстве, чтобы он помогал по технической части. Кажется, инженер был благодарен за то, что его не взяли. Все-таки он не был склонен к проверке себя серьезными испытаниями, и при любой возможности избежать их, старался так и делать.

Дорога до районного центра сохранилась неплохо. Матвей вообще удивился, что тут разрушения выглядели намного слабее, чем у них. Он решил, что сейсмическая волна слабела и вполне возможно, что где-нибудь за Уралом сошла на нет, и там все катастрофические разрушения были только от жара, да и тот мог оказаться намного холоднее.

— Как переночевал? — Поинтересовался Владимир у Игната, оставшегося сторожить склад.

— Никого не было, как ни странно. — Ответил он нехотя.

— Значит, не такие они и кулаки. — Усмехнулся Геннадий. — А то навели на людей напраслину.

— Посмотрим. Я бы так сильно не обольщался насчет них.

Дорогу перерезала трещина шириной в три метра. Обходить ее пришлось за сотню метров по мягкой вязкой земле. Макарка проваливался в ней, ржал с перепуга и брыкался, разбрасывая грязь в стороны. Он доставал до горячего слоя и терял над собой контроль, чуть не сломав свежую упряжь. Геннадию пришлось взять его под уздцы и бежать вместе, не давая коню глубоко проваливаться.

Когда они вышли на дорогу, конь еще долго ржал, жалуясь на плохие условия работы. Его испуганные глаза лезли из орбит от возмущения. Хозяин успокоил его килограммом дробленого зерна. Только после этого Макарка успокоился и согласился продолжить путь, гремя корытом по неровной дороге.

Пейзажи мертвой земли внушали уныние. Казалось, что мир не справится с постигшей его бедой и постепенно погибнет. Тщетные попытки людей выжить, только отдаляли неизбежный конец. В силу инстинктов и большого желания жить они не могли принять идею, что этот мир закончился и надо оставить его для тех, кто придет следом.

— Можно подумать, что выжили только мы. — Произнес Игнат, перевесив ружье с одного плеча на другое. — Ты, Матвей, предупредил нас, а другие-то не знали. Жуть какая, если сразу двадцать тысяч человек погибло.

— Смотрите, как хитро была проведена катастрофа. Вначале было произведено полное разрушение. Людей погибло много, но не критично. Продукты остались, скотина живая, лет пять и все бы вернулось назад, особенно в деревнях. Но тут пришло пекло, а информационные коммуникации не