Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Вы что-то хотели, Франц Карлович? Мне сейчас не до пустых разговоров.

— Да, я хотел спросить. Вы подумали над моим предложением? Не решили изменить своё мнение?

— Предложение? Ничего конкретного от вас, мой дорогой, я не слышал, только общие слова.

— Ну, — Франц Карлович посмотрел с укором, — вы же всё поняли, Константин Платонович.

— Я-то понял. Но все ваши рассуждения и яйца выеденного не стоят без конкретики. Предположим, я согласился с вашими доводами. И что? Куда мне их прикладывать? Или прикажете намазывать на хлеб по утрам вместо масла?

— Что же, — он вздохнул, — я озвучу в открытую. Хотите стать императором, Константин Платонович? В России есть дворяне, которые могут возвести вас на трон. Когда вы согласитесь…

— Если.

— Что?

— Если я соглашусь.

— Хорошо, пусть так. — В голосе бывшего дворецкого послышались нервные нотки. — Если вы согласитесь, я склоню их на вашу сторону.

— Простите? Склоните, мне не послышалось? То есть моя кандидатура не единственная?

Франц Карлович рассмеялся.

— Ах, Константин Платонович! Россия страна богатая, и можно найти не одного человека с царской кровью.

— Полагаю, я сейчас не главный претендент для вашей шайки.

— Это не шайка, — он поморщился, — это достойные люди, жаждущие для России достойного правителя. Да, вы не первый в списке. Но, на мой вкус, вы подходите как никто другой. Вы будете заниматься государственными делами, а не устраивать балы и развлечения.

— А разве это не недостаток с точки зрения ваших «достойных людей»? Они ведь не собираются дать мне корону и отойти в сторону? Больше чем уверен, что эти судари хотят править сами, стоя за троном.

— Это решаемый вопрос.

У бывшего дворецкого дёрнулось веко, выдавая нервное напряжение.

— И вы обсуждали это с остальными? Или вы только вестник от неких лиц, поручивших вам поговорить со мной? Вы имеете право давать такие гарантии?

По лицу Франца Карловича прошла тень. Кажется, я попал в точку — он всего лишь исполнитель и ничего не решает. И не слишком-то довольный своей маленькой ролью. Подозреваю, что именно поэтому так и усердствует с уговорами, пытаясь поднять свою значимость.

— Обещаю, что передам ваши условия и приложу все усилия, чтобы их приняли.

Э нет, братец, так не пойдёт. Не собираюсь быть вашей марионеткой и садиться на трон по указке. И дело не только в том, что я просто не желаю лезть на престол. Самое главное — терпеть не могу быть куклой в чужих руках, даже если они руководствуются исключительно благими намерениями.

— Франц Карлович, хочу задать вопрос. А ваш начальник, Шешковский, в курсе вашей этой деятельности?

— Вы же знаете ответ, Константин Платонович, — он хмыкнул. — Зачем же задаёте его?

— Чтобы спросить следующий. Можно ли доверять тому, кто уже один раз предал?

Взгляд бывшего дворецкого стал злым.

— Полагаю, это и есть ваш ответ. Что же, очень жаль, Константин Платонович. Очень жаль. Вы могли получить больше, чем роль подручного Екатерины. Впрочем, вам теперь не грозит и это. Простите, но я не позволю вам участвовать в грядущих событиях.

Эфир вокруг Франца Карловича дрогнул и закрутился водоворотом. Кожа на его руках почернела, а черты лица поплыли, искажаясь и превращаясь в подобие звериной морды.

— Оборотень, — выдохнул я.

— С вашего позволения, — хрипло, с ноткой издёвки ответил он, — противомаг.

Глаза с вертикальным зрачком и жёлтой радужкой хищно блеснули.

— Я же предупреждал, что у меня особый Талант. Только неграмотные крестьяне называют таких, как я, волколаками, Константин Платонович. Не разочаровывайте меня перед смертью.

Включив магическое зрение, я разглядел — никаким превращением там и не пахло. Лицо осталось тем же, а вот поверх него эфир сложился в маску зверя. Причём она постоянно менялась, напоминая то волка, то кошку, то морду козла. А вот эфирные когти на руках и длинные клыки в пасти оставались неизменными и внушали опасения.

— Ваша магия на меня не подействует, — он ощерился, когда я призвал Анубиса. — Стойте спокойно, я убью вас быстро и безболезненно.

Бывший дворецкий шагнул ко мне с явно недобрыми намерениями. В тот же миг я бросил в него огненный всполох, но тот разбился о него и осыпался на пол яркими искрами. Да, эфирная личина, будто кокон, хранила своего хозяина от магических атак. Эдакий личный щит, только гораздо мощнее.

— Не стоило даже пробовать, вы только разозлили меня.

Он прыгнул, расставив когтистые руки.

— Н-на!

Вот чего он не ожидал, так это удара посохом. В последний момент Анубис вложил мне в руку Последний довод, и я со всей силой влепил «оборотню» по голове. Франц Карлович покатился по полу, прижимая руки к морде и рыча как зверь.

— Что, не нравится?

Отряхиваясь по-собачьи, он поднялся и уставился на меня ненавидящим взглядом. Под волчьей маской угадывалась разбитая физиономия и заплывающий глаз.

— У-у-у-у!

Его вой продрал до костей. Что-то в нём было такое, от чего хотелось бросить всё и бежать прочь от «противомага». Лишь усилием воли я удержал себя на месте и наставил на противника посох.

— Плохая собачка! Очень плохая собачка! За такое поведение её надо бить палкой, пока она не станет скулить и просить пощады.

Оскорбительные слова стали отличным средством против воя. Франц Карлович недовольно дёрнул головой и зарычал, явно обиженный таким обращением. А я сдвинулся в сторону, так чтобы между нами оказался обеденный стол. Давай, дружок, прыгай, если смелый.

Но он не стал торопиться с новой атакой, а попытался обойти препятствие. Мы закружили вокруг стола — я держал посох занесённым, а он то и дело резко подавался вперёд и норовил выхватить его из моих рук. Но я был настороже и пару раз съездил ему набалдашником по рёбрам. Отчего он взвизгивал и ускорялся.

— Чёртова псина, — я глумливо усмехнулся. — Таких, как ты, надо давить в детстве, пока вы маленькие.

Францу Карловичу надоели бесполезные метания и оскорбления, и он прыгнул через стол. Этого-то я и ждал!

Пусть магия не действует напрямую, зато она по-прежнему работает по окружающим его предметам. Используя посох как проводник, я врезал через него чистой силой. Стол подскочил на месте и ударил «оборотня» по ногам, смял и впечатал в потолок. Весь дом вздрогнул, будто его