Очень Большой Лес. Том 2 - Василий Головачёв

была длиной всего в два десятка километров. Егор Левонович утверждал, что длина всех «червоточин» между «ломтями бутерброда» на самом деле составляет сотни тысяч километров, но восприятие попаданцев «не хватало» эти расстояния как большую протяжённость благодаря иномерным эффектам. А именно: количество измерений мира Большого Леса равнялось трансцендентному на Земле числу «пи», и эта крохотная добавочка в четырнадцать сотых влияла не только на физику Леса, но и на нервную систему человека, вызывая психофизические феномены. Шахта позволяла наглядно представить, как добавка в четырнадцать сотых отражается на геометрии чужой Вселенной. Однако, как она влияет на восприятие людей, Максим не понимал.

Впрочем, подумалось мимолётно, не понимал этот парадокс, скорее всего, и сам создатель теории нецелочисленной мерности, физик от бога, как говорил про Егора Левоновича Редошкин. Что не снижало уважение к нему остальной компании.

Самолёт вывернулся в пятый слой «бутерброда» своеобразной ракетой, затормозил.

В кабине стало совсем тихо. Пассажиры, они же пилоты, внимательно изучали представший пред глазами пейзаж.

Это была пустыня! Почти ровное море из крупного песка цвета розового перламутра от горизонта до горизонта, украшенное редкими барханами, напоминающими полуразрушенные пирамиды, замки и минареты, и ещё более редкими скальными останцами наподобие тех, что видели Максим с Редошкиным недалеко от чёрного леса, и которые Жора назвал «пейзажем кин-дза-дза» по причине совпадения ландшафта с изображением в известном фильме. Он же первым и заговорил:

– Снова дежа-вю! Тебе не кажется?

– Не кажется, – очнулся Максим. – Наверху такие скалы были сосредоточены в низинке на небольшой площади. Я думаю, то были остатки какого-то сооружения.

– Здесь может быть то же самое.

– Масштаб другой. Тут миллионы квадратных километров.

– Может, ошибаются наши органы чувств? И мы видим не то, что есть на самом деле?

– Я своим глазам доверяю везде.

– Только не в мире, где длинные расстояния кажутся короткими. Что, если здесь всё ровно наоборот? Нам кажется, что пустыня бесконечна, а в действительности до горизонта всего полсотни километров. Давай проверим?

– Не сегодня, – мотнул головой Максим. – Наша цель – поиск мотоцикла с байкерами.

– Кидать-молотить, – сконфузился Редошкин, – ты прав.

– Но их в этом слое нет.

– Почему ты так решил?

– Интуиция, – ответил Максим любимым словечком. Хотя это была чистая правда: интуиция выручала его в кризисных ситуациях не раз. – Я хорошо знаю Сергея Макаровича. Он человек пытливый, увлекающийся наукой и не откажет себе в удовольствии пойти дальше, раз уж ему удалось пасть так низко.

– За что ты его так? – удивилась Вероника.

– В смысле?

– Пасть так низко – говорят о человеке, если он допустил низкий поступок.

Редошкин подмигнул командиру.

Максим улыбнулся в ответ.

– Язык мой не всегда мне друг. Я имел в виду нынешнее путешествие полковника. Они с Карапетяном действительно «пали низко» через слои «бутерброда», где ещё никто из нас не был. Время уходит, давайте продолжим искать шахту в последний слой.

– Что-то я не вижу дырок в песке, – озабоченно сказал Редошкин. – Одни крепости да пирамиды.

– Точно такая же под нами, – обратила Вероника внимание мужчин на местность под самолётом.

На самом деле дыра шахты здесь располагалась не в форме «птичьего глаза», а казалась дырой кратера небольшого вулкана, представлявшего собой четырёхгранную пирамиду высотой не больше сорока метров и стороной основания метров сто.

Пирамида выглядела искусственным сооружением и таковой, наверное, и была. Потому что грани её при ближайшем рассмотрении оказались гладкими и ровными, словно они были обработаны лазером или каким-то шлифовальным инструментом.

– Пирамида Хеопса, – выразил свои археологические познания Редошкин двумя словами.

– Поменьше, – возразила Вероника, бывавшая в Египте. – Да и сложена по-другому. Основание пирамиды Хеопса состоит из вырезанных гранитных блоков, а верхние блоки – вообще доказано, что они вылиты из бетона, основу которого представляет гранитная крошка. А здесь это не блоки, а целые слои из камня.

– Мрамор?

– Вряд ли местные горные породы идентичны земным.

– Тогда и эта пирамида слеплена из бетона. – Редошкин издал смешок. – Основа – песок, видите, по цвету – один к одному. Только непонятно, что в составе бетона заменяло цемент.

– Всё, что может склеивать горные породы.

– А воду где брали архитекторы?

– Возможно, тысячи лет назад здесь были водоёмы, потом возникла пустыня, а строения остались.

– Значит, и те горки, что мы видим, тоже настоящие пирамиды? Или выходы шахт?

Вероника вопросительно посмотрела на Максима.

– Слетаем? Всё равно надо искать выход в нижний слой.

Вместо ответа Максим тронул самолёт с места.

Ближайшая «пирамида», вблизи вовсе не похожая на пирамиду, а скорее на купол с дырчатыми стенами, располагалась в пяти километрах от пирамидального кратера с дырой шахты. Самолёт облетел купол на малой высоте, и пассажиры с интересом осмотрели непонятное сооружение, внутри которого вместо интерьера была видна пустота.

– Заглянем? – предложил Редошкин.

– Нет! – отрезал Максим. – Дырки небольшие, аэробайк в них не пролезет, поэтому наших путешественников искать там нет смысла.

– А интересно, какую функцию выполнял купол? – задумчиво произнесла Вероника, в которой проснулся профессиональный археолог. – Это сколько же здесь материала для изучения!

– Вся Вселенная Леса – материал для изучения, – развеселился Редошкин. – Кладезь для любого учёного. Сюда бы биологов запустить, всяких там физиков и химиков, работы для всех хватит.

– Ага, пусти нас сюда, – хмыкнул Максим. – Через месяц лес начнём рубить и китайцам продавать. Ещё через месяц территорию поделят олигархи. Потом полезут чёрные копатели, начнут искать оружие. А ещё через год Лес задохнётся от мусора и умрёт как разумная система.

– Тут ты прав, – смущённо согласился Редошкин. – Человечество сюда запускать нельзя ни в коем случае. Если мы на Земле уже океаны превратили в свалки, то здесь этот процесс превратит все слои Леса в безжизненную пустыню.

– Не будьте пессимистами, мальчики, – укоризненно покачала головой Вероника. – Не все люди равнодушны к природе.

– Да только к власти почему-то приходят одни негодяи, – проворчал Жора, – которым плевать на природу.

Самолёт устремился к соседней «горке песка», в которой угадывались очертания готического замка.

Осмотрели «замок», гадая, кто его сделал, природа или руки разумного существа.

Вероника предложила идею, что «замок» действительно являлся когда-то сооружением древних обитателей местной Вселенной, разрушенным временем. Уж слишком геометричными казались очертания бархана.

Редошкин возразил, что все эти «сооружения» в пустыне могут быть настоящими барханами причудливой формы, порождёнными эоловой эрозией. На Земле он видел такие горы песка в пустыне Кызыл-Кум.

Максим выдвигать свою версию не стал, хотя склонялся к предположению подруги, даже несмотря на масштабы здешней пустыни. Она тоже могла быть следствием эффекта психофизического воздействия на органы чувств землян, на самом деле представляя намного меньшие размеры.

– Ищите холм с дырой в центре.

Посетили