И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

не просто шарахнулся в сторону, но ещё и пихнул промахнувшегося громилу в бок, чтобы он уже точно не сумел остановиться и кубарем покатился по ступенькам. И — покатился!

Продолжая движение, я развернулся к правому орку и приготовился встретить его прямым в челюсть, но противника откровенно недооценил. Незримая волна приподняла в воздух и крепенько приложила спиной и затылком о стену. Аж искры из глаз полетели!

Кто-то встревоженно закричал, а я едва на ногах после внезапного удара устоял и потому никак на рывок громилы отреагировать уже не сумел. Тот ухватил меня за шею и принялся душить — в глазах немедленно помутилось, а перекошенная от ярости харя начала расплываться чёрно-зелёным пятном, но взбешён был не один только таёжный орк. Меня и самого едва не разорвало от злости!

Вали!

Пронзительно-синий росчерк электрического разряда не просто отбросил от моей шеи руки бугая, но и заставил того отступить на шаг назад. Я метнулся следом и со всего маху боднул лбом в лицо — правда, непонятно кому сделал больнее: ему или самому себе.

От удара аж мозги в черепной коробке встряхнулись, а громиле хоть бы хны! Толчком в грудь он отшвырнул меня обратно к стене, а вот сблизиться уже не сумел, поскольку сзади на него навалились сразу двое санитаров ничуть не менее мощного телосложения. У меня появилась прекрасная возможность подскочить и вколотить кулак в его разинутый в яростном крике рот, но вместо этого, с трудом отлипнув от стены, я шагнул к лестнице и пинком в грудь сбросил обратно вниз второго орка.

На этом веселье и закончилось. Кто-то весьма профессионально и жёстко, но вместе с тем предельно аккуратно заломил мне руку за спину и провёл болевой приём, после этого только и осталось, что согнуться в попытке ослабить давление на плечевой сустав и сказать:

— Я спокоен!

Как ни странно, мне поверили на слово и сразу отпустили. И что удивило ничуть не меньше — скрутил меня отнюдь не какой-нибудь громила-санитар, а крепко сбитый гном в белом халате.

Едва не удавивший меня орк в крепких объятиях сородичей мигом угомонился, а его вновь взбежавшего на этаж приятеля никому даже вразумлять не пришлось — поглядел на злые рожи старших товарищей и вмиг шёлковым стал.

— Из-за чего сыр-бор? — потребовал объяснений гном. — Кто кашу заварил?

На моё счастье видевшие начало драки медсестрички оказались из лесостепных орков, поэтому крайними они выставили моих оппонентов, рассказав о рывке одного из них и при этом не приведя слов о вазелине. Парочка чёрно-зелёных громил только зло насупилась, отнекиваться они не стали.

— Мы к нему о кассе взаимопомощи рассказать подошли, — обиженно произнёс один из них, — а он обзываться начал! Докажи, Лёха!

— Нахамил, ля! — подтвердил другой. — В душу плюнул! Сёма всё верно говорит!

— Ясно-понятно, — вздохнул гном. — Пострадал кто? Докладную писать?

— Да дело молодое, — пробасил разнимавший драку санитар. — Можно и без докладной обойтись.

— Но тогда чтоб без продолжения! — предупредил рыжебородый коротышка, а мне сказал: — Дуй на медосмотр!

— Был уже, — буркнул я в ответ.

— И ещё раз сходи, бровь покажи!

Я поднёс руку к лицу и обнаружил, что вновь начал кровить старый рубец.

— Это не они, — сказал на всякий случай. — Было уже.

— Честный, ля! — усмехнулся кто-то из санитаров.

А гном постучал двумя пальцами по запястью.

— Цигель-цигель! На смену опоздаешь!

Пришлось пошевеливаться. Медосмотр к этому времени уже подошёл к концу, и врач с медсестрой сворачивались, но Вадим Иванович задержался осмотреть рубец, сделал отметку и велел Эле заклеить бровь лейкопластырем.

— Поздно зашивать уже! — заявил он и покинул кабинет, а мне пришлось задержаться.

— Это кто тебе так? — полюбопытствовала тогда медсестра.

— Косяк, — усмехнулся я.

Эля возмущённо фыркнула и отстала, но только продезинфицировала рассечение и взялась отрезать лейкопластырь, как в кабинет заглянула ещё одна зеленокожая медсестра, только несказанно более плотного телосложения. При виде меня у неё округлились глаза, она подозвала Элю, и девчонки зашушукались, пришлось даже в итоге их поторопить.

— Красавицы! — страдальчески поморщился я. — У меня уже смена началась!

Медсестра вышла, кинув напоследок долгий оценивающий взгляд, а Эля залепила рассечение полоской лейкопластыря, полюбовалась на дело своих рук и вдруг спросила:

— А не хочешь меня куда-нибудь вечером пригласить?

Я так этому неожиданному заходу удивился, что коротко выдал в ответ:

— Нет!

Эля обиженно поджала губы и отвернулась, отошла к мусорному ведру, выкинула туда окровавленную ватку. Я сообразил, что со своим ответом дал маху, и вздохнул.

— Да не принимай на свой счёт.

— А на чей счёт мне это принимать? Люськи из бухгалтерии?

Никакой Люськи я не знал, поэтому поднялся с табурета, пробежался взглядом по спортивной фигуре медсестры и развёл руками.

— Да ладно тебе! Я бы вдул!

— Чего⁈ — изумилась Эля и, судя по чуть изменившемуся цвету щёк, от моих слов к её лицу прилила кровь.

— Ты — красотка! — ответил я прямее некуда и душой при этом нисколько не покривил, поскольку медсестра со своей обесцвеченной косой и чёрной помадой выглядела ничуть не хуже какой-нибудь подкачавшейся тёмной эльфийки. Просто, просто…

— Но? — вопросительно произнесла Эля. — Говори уже! Всегда есть какое-то «но»!

— Я в городе без году неделя. Лимита на испытательном сроке с койко-местом в общаге! Какие отношения тут могут быть? А если дети пойдут, а?

Эля расхохоталась.

— Да какие ещё дети⁈ Чего, думаешь, я со стилягами тусуюсь? Кого-нибудь с городской пропиской и нормальной работой ищу! Такого, кто не станет через день да каждый день поколачивать просто для порядка, чтобы место знала! И вот с таким уже — семья и дети. Не с тобой!

Я скрестил