Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

в комнате, потом новый взрыв смеха. Перламутровые ставни раздвигаются с медленной, щемящей робостью. На балкон выпархивает девятнадцатилетняя девушка в форме студентки медучилища, белая, как лунное сияние на Северном полюсе. Длинные черные волосы распущены и колышутся на легком ветру. В последних отблесках заката лицо алеет, как уголья. Мгновение она прячется за букетом, зарывшись в розы, и глубоко вдыхает их аромат, потом из-за цветов выглядывают черные глаза. Девушка медленно опускает букет, показываются высокие скулы, точеный носик, умопомрачительный изгиб губ, зубки, белые, но соблазнительно неровные, почти различимые. Она улыбается.

— Охренеть, — говорит Бобби Шафто. — Твои скулы, бля, ну чисто бульдозер.

Она подносит палец к губам. При одной мысли, как что-то касается губ Глории, невидимое копье пронзает Шафто грудь. Она смотрит вниз, убеждается, что кавалер никуда не уйдет, и поворачивается спиной. Свет косо падает на талию и ниже, не показывая ничего, но предполагая ложбинку. Глория возвращается в комнату, ставни закрываются.

Внезапно полная комната девиц замолкает, лишь изредка раздается сдавленный смешок. Шафто прикусывает язык. Они все испортят. Мистер и миссис Паскуаль заметят тишину и насторожатся.

Гремит чугунный засов, открываются большие ворота. Привратник машет рукой. Шафто идет за стариком через черный сводчатый туннель каретного подъезда. Жесткие подошвы начищенных ботинок скользят по булыжнику. Лошадь в конюшне слышит запах лосьона и ржет. Сонная американская музыка — медленный танец с Радиостанции Вооруженных Сил — льется из приемника в каморке привратника.

Каменные стены внутреннего дворика заплетены цветущим виноградом. Чистенький, тихий, уютный мирок. Здесь уже почти дом. Привратник машет в сторону одной из лестниц наверх. По словам Глории, это антресуэло, полуэтаж; на взгляд Бобби Шафто — этаж не хуже другого. Он поднимается и видит впереди мистера Паскуаля, маленького лысого человечка с аккуратными усиками и в очках. Одет на американский манер: в рубашке без пиджака, просторных штанах и домашних тапочках. В одной руке бокал Сан-Мигеля, в другой — сигарета.

— Рядовой Шафто! С возвращением! — говорит он.

Значит, Глория решила на этот раз обставить все по правилам. Паскуали в курсе. Теперь между Бобби и его девушкой — долгая чинная беседа за чаем. Ничего, морпехи не пасуют перед препятствиями.

— Простите, мистер Паскуаль, я теперь капрал.

— Что ж, поздравляю! Я видел вашего дядю Джека на прошлой неделе. Он не сказал, что ждет вас.

— Это для всех неожиданность, сэр, — говорит Бобби Шафто.

Теперь они на балкончике, опоясывающем внутренний двор. На первом этаже живут только слуги и живность. Мистер Паскуаль ведет гостя к двери на антресуэло. Стены каменные, потолок — из крашеных досок. Они проходят через темный мрачный кабинет, где отец и дед мистера Паскуаля принимали управляющих с фамильных плантаций и гасиенд. На мгновение у Бобби вспыхивает надежда. На этом этаже несколько комнат, где в былые времена жили старшие слуги, холостые дядюшки и незамужние тетки. Теперь доходы с гасиенд не те, и Паскуали сдают эти комнаты студенткам медучилища. Может, мистер Паскуаль ведет его прямиком к Глории?..

Увы, это лишь глупое самообольщение распаленного мужчины. Вот они на лестнице из полированного дерева «нара». Шафто видит обитый жестью потолок, канделябры и внушительную фигуру миссис Паскуаль, заключенную в могучий корсет, который мог бы измыслить корабельный конструктор. Они поднимаются в антесалу. По словам Глории, это не для парадных приемов, а так, для случайных гостей, но такой роскоши Бобби нигде больше не видел. Повсюду вазы — вроде бы старинные, из Японии и Китая. Веет вечерний бриз. Шафто смотрит в окно и видит, будто в раме, зеленый купол собора с кельтским крестом наверху. Все как прежде.

Миссис Паскуаль подает ему руку.

— Миссис Паскуаль, — говорит Шафто, — спасибо за радушный прием.

— Садитесь, пожалуйста, — отвечает она. — Мы хотим услышать все.

Шафто садится в резное кресло у пианино, поправляет брюки на вставшем члене, проводит рукой по щеке — чисто ли выбрита. До щетины еще несколько часов. Над крышами с воем проносится авиаподразделение. Миссис Паскуаль на тагальском отдает распоряжения горничной. Шафто изучает ссадины на кулаках и думает, осознает ли миссис Паскуаль, на что напрашивается, когда просит рассказать все. Может быть, для затравки сойдет короткий рассказ о рукопашном бое с китайскими пиратами на Янцзы. В открытую дверь виден коридор и уголок домовой церкви: готические арки, золоченый алтарь, перед ним — вышитая подушечка, протертая до дыр коленями миссис Паскуаль.

Горничная вносит сигареты в лакированном ящичке, уложенные как артиллерийские снаряды. Часов тридцать шесть пьют чай и светски беседуют. Миссис Паскуаль хочет, чтобы ее в сотый раз заверили: все хорошо и войны не будет. Мистер Паскуаль твердо уверен в противоположном и по большей части мрачно отмалчивается. В последнее время их с Джеком Шафто дела идут успешно. Они бойко торгуют с Сингапуром. Однако вряд ли это надолго.

Входит Глория. Она сменила форму на платье. Шафто чуть не вываливается спиной в окно. Миссис Паскуаль официально возобновляет их знакомство. Бобби Шафто галантно целует Глории руку. И правильно делает: смятая записка перекочевывает из ее ладошки к нему в кулак.

Глория садится, и ей тоже подают чашку. Мистер Паскуаль восемьдесят седьмой раз спрашивает, виделся ли он уже с дядей Джеком. Шафто повторяет, что буквально сию минуту с корабля и дядю Джека навестит завтра утром. Он выходит в сортир, допотопный, с двумя дырками над ямой, уходящей, возможно, в самую преисподнюю. Разворачивает и читает записку, запоминает инструкции, рвет бумажку и бросает в очко.

Миссис Паскуаль дает юным влюбленным полчаса «наедине». Это значит, что Паскуали выходят из комнаты и заглядывают не чаще, чем каждые пять минут. Мучительно долгое и церемонное прощание. Шафто выходит на улицу, Глория машет ему с балкона.

Через полчаса они выделывают языками дзюдо на заднем сиденье наемного экипажа, мчащегося к ночным клубам Малате. Извлечь Глорию из дома Паскуалей оказалось парой пустяков для целеустремленного морпеха и взвода симпатичных медичек.

Видимо, Глория целуется с открытыми глазами, потому что внезапно она выскальзывает из объятий и кричит кучеру:

— Стойте! Пожалуйста, остановитесь, сэр!

— Что такое? — ошалело бормочет Шафто.

Вокруг ничего, только впереди чернеет каменная громада церкви. Бобби чувствует предупредительный укол страха. Впрочем, в церкви темно, нет ни филиппинок в длинных платьях, ни морпехов в парадной форме — значит, это не его свадьба.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорит Глория и выскакивает из экипажа. Шафто вынужден идти следом. Он сто раз проходил мимо церкви Святого Августина, но никогда не думал, что войдет внутрь, особенно — с подружкой.

Они у основания большой лестницы. Глория говорит:

— Видишь?

Шафто