Негатив. Эскалация - Павел Николаевич Корнев

Ознакомительный фрагментопрометчивость чревата последствиями. Если эта странная барышня вознамерится перевести ни к чему не обязывающую интрижку во что-то больше с отношениями и обязательствами…

Брр! От одной только мысли об этом передёрнуло.

Юля хлопнула ладошкой по будильнику, и железное чудовище наконец-то заткнулось, тогда я уточнил:

— Сколько времени?

— Пя-я-а-ать… — с зевком ответила девушка и потянулась под одеялом. — Собирайся, скоро пожалует гулёна Настюша. Если она тебя тут застанет, разразится гра-а-андиозный скандал.

С одной стороны, я испытал облегчение, что не придётся ничего выдумывать и сбегать, похватав одежду в охапку, с другой — ощутил совершенно иррациональную обиду из-за уязвлённого самолюбия. Именно поэтому перевернулся на бок и спросил:

— Ну и к чему это всё было? Только не заливай, будто вдруг воспылала ко мне внезапной страстью. Я нравлюсь тебе ничуть не больше, чем ты мне!

Юля уставилась на меня своими пронзительно-синими, васильковыми даже, глазами и с улыбкой поинтересовалась:

— Я совсем-совсем тебе не нравлюсь?

Ответил я не сразу. Пусть её вытянутое лицо и не соответствовало моим идеалам красоты, но фигура была на загляденье, ноги стройными, а упругой грудь — идеальной формы — да и мне ли привередничать?! — но вопрос-то был совсем о другом, и я сказал:

— У тебя очаровательный акцент. Если закрыть глаза…

— Подлец!

Юля попыталась спихнуть меня с кровати, но ничуть в этом не преуспела, и после недолгой возни я оказался на ней, на ней следующие десять минут и пробыл. Потом отвалился в сторону и с шумом перевёл дух.

— Уф!

— В жизни такого наглеца не встречала! — с притворной обидой в голосе посетовала барышня.

— Брось! Как минимум один такой до меня тебе уже попадался.

— Фи! — скривилась Юля. — Будь любезен воздержаться от скабрезностей. И выметайся уже!

Я уселся на кровати и невольно поморщился из-за давящей головной боли. Ещё сильно саднило исцарапанную спину и болело левое предплечье; его отмечал длинный иссиня-чёрный синяк. А вот глаза уже не жгло, что откровенно порадовало.

— Душ есть у вас?

— Только ванна.

— Дикие люди, — проворчал я, встал и двинулся к тёмному проёму двери.

— Дверь напротив! — подсказала Юля и потребовала: — Прикройся!

Я только рукой махнул, пытаясь сориентироваться в погружённой в темноту квартире. Слева кухня, справа гостиная и прихожая. Чуть дальше закрытая дверь второй комнаты, напротив небольшая ванная. Там я первым делом напился из-под крана, потом умылся и кое-как сполоснулся холодной водой.

Когда вернулся, Юля уже надела халат и включила ночник.

— Давай живее! — потребовала она и вновь зевнула. — Спа-а-ать хочу!

Медлить я не стал, натянул трусы, надел носки и брюки, потом сорочку. Морщась от жжения в спине, закинул подтяжки сначала на левое плечо, затем на правое и принялся застёгиваться и заправляться.

— Одного понять не могу: чего ты вчера мешком махать начала? Ты же оператор!

— Толку в драке от оператора первого витка! — фыркнула в ответ Юля.

— Даже так? И какой румб?

— Румб хороший — семнадцатый. Это виток подкачал.

— Бывает.

— Но учти, Пётр, поквитаться мне силёнок хватит, если языком трепать начнёшь! — пригрозила вдруг барышня.

Я не без труда подавил пренебрежительную усмешку и даже провёл большим пальцем по губам, словно запирал их на молнию, а вот придумать достойный ответ уже не успел, поскольку из коридора донёсся отчётливый металлический скрежет. Сердце так и ёкнуло.

— Быстрее! — прошипела Юля. — Вымётывайся!

Вслед за скрежетом звякнул дверной звонок, и я опрометью выскочил из комнаты, метнулся на кухню, схватил вещмешок, кепку и плащ, а уже когда вталкивал ступни в полуботинки, услышал преувеличенно сонный голос Юли:

— Да иду я! Иду!

На лестницу чёрного хода выскользнул, готовый к чему угодно, но площадка пустовала. Притворил за собой дверь, спустился во двор и уже там оделся, потом напился у колонки, а у первого попавшегося фонаря проверил содержимое карманов и часы. Всё оказалось на месте, ничего нового не прибавилось.

И кто бы мне сказал, что всё это значит?

О-хо-хо…

В клинику к Петру я отправился пешком — пока шёл, избавился от потенциала в противофазе и набрал под четыре сотни килоджоулей уже обычной сверхэнергии. Решил не повторять вчерашней ошибки, ибо негативу с ясновиденьем, пусть даже и зачаточным, находиться среди обычных операторов не слишком-то приятно, а у меня и без того голова с похмелья побаливала.

Примерно на полпути меня нагнал трамвай, на нём и доехал. Будить товарища в такую рань не стал, уселся на кушетку в приёмном покое и принялся медитировать, пытаясь подстегнуть регенерационные процессы, но в итоге почти сразу уснул. Так и дрых, пока не растолкала Милена.

Барышня глянула с нескрываемым осуждением, но от комментариев воздержалась и предложила присоединиться к Льву за завтраком, и вот уже он довольно бестактно заметил:

— Какой-то ты растрёпанный сегодня, Петя. Плохо спал?

— Спал хорошо, — вздохнул я, — просто мало.

Лев глянул с интересом в ожидании продолжения, но меня слишком увлекли гренки и кофе, а с набитым ртом говорить не хотелось. К тому же, если выбросить постельные достижения, о которых распространяться точно не стоило, рассказывать было в общем-то и не о чем.

— Как с Палинским вчера пообщался? — спросил я, предпочтя перевести разговор на другую тему.

— Более-менее, — уклончиво ответил Лев и ушёл собираться.

Наши сегодняшние расписания не пересекались, распрощались на вахте.

— Если что — обращайся, — предупредил я, на том мы и разошлись.

Лев отправился в лабораторный корпус, а я проигнорировал гардероб и двинулся к служебному входу. Там на вахте наткнулся на отчаянно зевавшего Митю Жёлудя и оставил плащ с вещевым мешком, на занятия с собой взял только карандаши и пару тетрадей.

Первой парой у меня стояло «Введение в право», и на всём протяжении лекции я отчаянно боролся с сонливостью, периодически клевал носом и прилагал невообразимые усилия, лишь бы только удержать глаза открытыми. Всё бы ничего, вот только от лектора это не укрылось и что самое паршивое — он меня прекрасно знал.

Занятие вёл Илларион Валерианович Спас, старший советник надзорного дивизиона и ко всему прочему — магистр юриспруденции.

По окончании лекции я перехватил выразительный взгляд Илларион Валерианович и расценил его совершенно верно, задержался у дверей аудитории.

— Лекция показалась столь скучной, что было сложно удержаться от зевоты? — спросил старший советник, проходя мимо.

— Никак нет! — заявил я и поспешил за ним. — Просто не выспался. Такого больше не повторится!

— Уж потрудитесь, — заявил Илларион Валерианович. — Иначе ваше присутствие на моих занятиях станет нежелательным. Это ясно?

— Так точно!

— Очень хорошо.

Старший советник ушёл, а я с облегчением перевёл дух и отправился в буфет, но