Игра одиннадцати - Амалия Лик

Ева вернулась домой, сняла линзы и одежду, развела сухой сок и села за анкету. Спустя два часа она потирала глаза и устало заполняла последние строки.

«И зачем им вся эта информация?» – ругалась про себя Ева.

Она уже ответила, где училась, работает или нет, чем занимается в свободное время, чем увлекается, о семье в трех поколениях, с указанием всех, кто жив, и их занятий. Целый блок по здоровью, нет ли у нее хронических заболеваний, аллергии, какой ритм сердца, давление – словно кто-то измеряет их каждый день! Ева даже не знала, какая у нее группа крови, что же говорить об остальном. Отдельная строка с вопросом, является участник хроматиком или нет. Кто же в этом признается? Ева поставила «нет».

Следом были странные вопросы о страхах, чувстве юмора, типе характера, об особых способностях и недостатках.

«Странно, что их не интересует цвет трусов, которые я ношу».

Несмотря на брань, которой Ева осыпала каждый вопрос, отвечала она старательно и развернуто. А в нужных местах из кожи вон лезла, чтобы показать, насколько хочет попасть в игру.

Ева еще никогда не заполняла такую длинную и странную анкету. Она вообще не любила, когда кто-то интересовался ее жизнью. Может, из-за того, что в ней было полно темных уголков, на которые она не желала проливать свет. Периодически Еве хотелось остановиться. Но она продвигалась все дальше и дальше.

Ева даже думать не хотела, что будет, если она не попадет в игру. Как это лишит ее и без того неустойчивого равновесия, которое она вернула себе после прошлой неудачи.

Она распустила волосы, надела единственную светлую прорезиненную футболку и сняла приветственный скан. Но изображение отправила старое, сделанное, когда ее глаза еще излучали счастье.

«Надеюсь, они решат, что я способна поднять рейтинги и принести много денег».

Ей оставался последний пункт анкеты, в котором нужно было написать, почему именно она достойна того, чтобы ее мечта сбылась. Вначале Ева хотела придумать плаксивую историю и расписать выдуманную несчастную жизнь, сложный путь и какие-нибудь неудачи. Правду о себе она никогда бы не стала раскрывать. Но передумала. Был и второй путь – написать, какая она талантливая и что умеет. Но и это показалось слабым доводом. Таких девушек и парней сотни тысяч, и все пишут про одно и то же. Ей нужно было то, что било бы прямо в цель.

Ева улыбнулась и напечатала: «Вам нужна именно я, потому что я готова на все ради мечты».

«Может, стоит с кем-то посоветоваться?» – подумала Ева, но тут же отмела эту мысль. С кем ей было советоваться? У нее не было друзей, только знакомые и те, кто готов оказывать услуги за байты. Звонить маме и говорить, что она хочет попасть в «Александрию», было самоубийством. Мама нашла бы тысячу или миллион способов отговорить ее, переубедить. А если бы узнала, что это опять ради Марка, то сдала бы в лечебницу, чтобы Еве промыли мозги.

«Лечебница не худший вариант», – усмехнулась Ева.

Она так устала жить с неутолимой жаждой вернуть Марка, от которой саднили и тело, и душа. В постоянном напряжении. В постоянном поиске. С навязчивым единственным желанием, которое не давало дышать, не позволяло спать ночами, преследовало ее каждую минуту, чем бы она ни занималась.

Ева еще раз прошлась по анкете и нажала «отправить». Перед ней появилась новая страница с соглашением о конфиденциальности, написанным такими мелкими буквами, что она сразу пролистала вниз, поставила галочки о согласии и вновь нажала кнопку «отправить». Страница обновилась, и девушка увидела заветные слова: «Первый шаг в “Александрию” сделан. Ваша заявка принята. Ожидайте ответ. Срок не предусмотрен».

Следующим утром Ева постоянно обновляла страницу «Александрии», то и дело заходила в личную почту, которую указала в анкете, и проверяла сообщения. К полудню в ящике скопились сотни рекламных рассылок, но заветное письмо никак не приходило.

«Меня не выбрали, – переживала Ева, не находя себе места. – Точно не выбрали. И не выберут. На что я надеялась? Мне никогда не везло. Никогда. А тут я с чего-то решила, что меня отберут из миллиона и поднесут на блюдечке билет в игру».

Ева чувствовала, что нужно отвлечься, пока она ничего не натворила. В таком состоянии она могла сорваться и ввязаться в бой, вновь выйти на ринг и отдаться забвению боли.

А если ей все же повезет и ее позовут на второй этап отбора? В каком виде она поедет туда? Ей нужно держаться и занять себя чем-то. Она просмотрела новости Островов, словно искала работу. Но за сутки ничего интересного не произошло. Все те же солнце, деревья, счастье.

«Самой, что ли, пробраться на Остров и устроить что-нибудь? – усмехнулась Ева. – Жаль только, что в таком случае искать будут меня».

Да и как туда попасть? Через облака к Островам можно добраться только в капсуле. Все остальные аппараты на подлете попадают в токовую сеть. Сколько таких уже рухнуло. Еще надо пройти контрольный пункт, предъявить пропуск или разрешение на работу. Иначе депортация на поверхность и пожизненный запрет. Или смерть. Говорили, что зачастую, чтобы не возиться с отчетами, нелегалов просто скидывали с Островов. Но это больше напоминало истории для устрашения, чем реальность.

Внутри Евы проснулись досада и гнев. Она подошла к окну и посмотрела в густые, вязкие облака. Ева их ненавидела за постоянство, металлический цвет всех оттенков, который преследовал повсюду, за то, что они прячут от нее солнце.

«Может, поискать работу на Островах? Хотя кто меня возьмет, без образования и рекомендаций? Замкнутый круг, спираль, которая никогда не прервется».

Ева вошла в городскую сеть и уставилась на главную страницу. Новости поверхности она смотрела крайне редко, в них показывали только боль и горе. А сегодня ей и так было слишком тревожно. Искать официальную работу на сайте городов она не хотела. Выбирать виртуальных друзей или парней – полный бред. Это не для нее. Она свернула страницу и вошла в хранилище. Посмотрела на единственную папку: «Марк».

Все данные, что в ней были, она собирала больше трех лет, просматривала их раз за разом, искала то, что могла пропустить. И вот опять открыла папку, зашла в заметки и стала перечитывать. Официально он нигде не числился, хотя Еве рассказывал другое. Марк говорил, что легально