Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Ну а ты, Крассула, что скажешь? – кивнув Фиалке, спросил Шелк.

– А мне захотелось летать, и я полетела. Встала в постели, спрыгнула и вроде как полетела по комнате. Он меня – хлесть по уху, а мне плевать!

– Это не минувшей ли ночью? Вчера под утро демоница вселилась в одну из вас. Выходит, ее жертвой стала ты, Крассула?

Худенькая девушка молча кивнула.

– И визжала, стало быть, ты? Я в то время проезжал мимо, по Ламповой, и слышал визг.

– Нет, визжала не я… Дриадель. Демоница вернулась, и я начала швыряться во всех чем попало. А с полетом – то было в первый раз, еще в прошлом месяце.

Шелк, снова кивнув, устремил задумчивый взгляд к потолку.

– Благодарю, Крассула. И Мак с Фиалкой, конечно же, тоже благодарю от всего сердца. До сего дня мне еще ни разу не представлялось случая побеседовать с теми, кто побывал во власти демона, и ваши свидетельства могут оказаться крайне полезными.

Мукор убралась восвояси: по крайней мере, ее черт в чьем-либо лице Шелк больше не видел. При встрече на Солнечной улице Кровь говорил о людях, человеческих существах, способных вселяться в других людей… Интересно, не закрадывалось ли ему в голову подозрений, что демоница, повадившаяся докучать этому дому, – его собственная дочь?

Поразмыслив, Шелк счел за лучшее не давать Крови времени на раздумья о дочери.

– Ну а сейчас мы споем песнь, которую будем петь, продолжая обряд. Прошу всех встать и взяться за руки. Кровь, ты, и Мускус, и остальные должны петь тоже. Пройдите вперед, возьмите за руки стоящих рядом.

Слов «Хвалы Всем Богам» большинство собравшихся, конечно, не знало, однако Шелк разучил с ними припев и три первых куплета и в итоге добился вполне похвального исполнения – тем более что Мускус, обычно столь скупой на слова, подкрепил его на удивление недурным тенором.

– Прекрасно! Репетиция окончена, и сейчас мы приступим к обряду. Начнем снаружи. Вот этот горшочек краски и кисть загодя благословлены и освящены, – пояснил Шелк, продемонстрировав всем то и другое. – Прежде всего выберем среди вас, живущих в сем доме, пятерых. Этим пятерым под пение прочих предстоит восстановить изображение пустотелого креста над дверьми с Музыкальной улицы. Лучше всего, если среди них окажутся три девушки, испытавшие на себе власть демоницы. После этого мы трижды торжественно обойдем дом по кругу, а затем вновь соберемся здесь и завершим изгнание.

Снаружи, под изумленными взглядами уличных пострелят, таращившихся, тыкавших пальцами в сторону кучки до сих пор в большинстве своем полураздетых девиц, Шелк выбрал еще двух дополнительных их представительниц, остановив выбор на самых легких из тех, что относились к происходящему серьезнее остальных. Признаться, под открытым небом, посреди Музыкальной, «Хвала Всем Богам» звучала жидковато, однако пара дюжин сторонних зевак почтительно обнажили головы. Посерьезневшие, Кровь с Гольцом торжественно, по очереди, подняли каждую из пятерых избранниц на плечи, и вскоре практически стершийся пустотелый крест, гаммадион за гаммадионом, обрел изначальную яркость. После того как крест подчеркнули итоговой линией, Шелк сжег кисть и остаток краски в самой большой из кадильниц.

– А жертвы ты приносить разве не собираешься? – удивилась Орхидея. – Те, прежние, приносили.

– Я именно это и сделал, – объяснил Шелк. – В жертву не обязательно приносить живых тварей. То, что свершилось на твоих глазах, именуется бескровным жертвоприношением. Буде обряд экзорцизма потребуется повторить, мы принесем в дар богам животное и обведем священное начертание его кровью. Понимаешь ли ты, в чем суть жертвоприношения и чего ради мы все это делаем? Я полагаю, что зло вошло в твой дом именно этой дверью, с Музыкальной улицы, ибо только она ведет в оскверненный мантейон извне.

Орхидея неуверенно кивнула.

– Прекрасно, – с улыбкой подытожил Шелк. – Верша вторую часть обряда, мы трижды торжественно, колонной, обойдем по кругу весь дом. Я, возглавляя ход, буду читать Хресмологическое Писание. Тебе лучше всего идти следом за мной, а четверо мужчин пусть займут места так, чтоб поддерживать порядок.

Откашлявшись, он возвысил голос и обратился разом ко всем:

– Шагать в ногу, подобно колонне штурмовиков, необходимости нет! Нужно всего лишь не нарушать процессии, не растягиваться и внимательно слушать, что я буду читать.

Вынув из кармана очки, он протер рукавом стекла и водрузил их на нос. Одна из девиц нервно захихикала.

Засмеялась бы точно так же и Гиацинт, увидев его с этими крохотными, вечно слегка испачканными линзами поверх глаз? Безусловно, да: ведь во время их встречи она смеялась даже над куда менее забавными вещами…

Тут Шелку впервые пришло на ум, что в ее смехе будто бы слышалось искреннее веселье. Действительно, в то время у него на сердце тоже сделалось весело, пусть и без видимых причин.

Прочищая горло, он освежил в памяти собственные чувства.

Нет. Определенно, веселье – не то слово… не то. Счастье – вот это будет вернее.

Счастье…

Попробовав вообразить, как его мать угощает Гиацинт мутным зеленоватым лаймадом, которым они каждый год утоляли жажду в самую жаркую пору, Шелк потерпел полное фиаско.

– «Во-первых и в-главных, демон глумится над собой более всего, когда он начинает, насколько это в его силах, как бы нарывать, вспучиваться раковой опухолью на теле круговорота, поскольку негодовать на что-либо в круговороте означает отрываться от полубожественной его природы, каковой крепко держится природа всякой другой части. Глумится он такоже, когда отвращается от человека достойного или еще кидается во вражду с намерением причинить ему зло, как бывает с душой разгневанных».

Тут Шелк рискнул оглянуться назад. Орхидея следовала за ним, молитвенно сложив перед собою ладони, девицы тоже старательно блюли порядок, однако некоторые, кажется, слышали его с трудом. Ничего не попишешь, пришлось снова возвысить голос:

– «В-третьих, демон глумится над самим собою, когда сдается наслаждению или боли. В-четвертых, когда, актерствуя, делает или говорит что-нибудь притворно и лживо. В-пятых, когда отправит безо всякой цели какое-либо деяние или устремление, действуя произвольно или бессвязно, между тем как…»

Едва процессия завершила половину третьего, последнего круга, над головами идущих со звоном разбилось окно, осыпав замыкавшего неровную колонну Журавля дождем осколков стекла.

– Это всего-навсего бегущая прочь демоница, – заверил доктор жмущихся к нему девиц. – Крик поднимать ни к чему.

Орхидея, остановившись как вкопанная, подняла голову, устремила взгляд в сторону выбитого окна.

– Там же одна из моих комнат!

Словно в ответ ей, из окна повелительно, гулко, но мелодично загремел женский голос, голос невиданной силы:

– Пусть ваш авгур взойдет ко мне!

XII

Угощение Чистика

Лика