Зона. Отчуждение. - Андрей Парфеньев

- Вот с начальством пообщаетесь и всех до единого выпустим.

- С начальством мы будем разговаривать только вместе! – отрезал Жос.

- Не бузи, сталкер, проходи давай.

- Да можно и без нас, мы подождем. Только доктора пришлите, у Торбы нога распухла от укуса тушкана. Как бы беды не вышло. – вставил Гиль.

- Нога распухла? Где, черт возьми, врач?! – Жоса окончательно накрыло от этого известия, он уже практически орал и плохо себя контролировал – Пришлите его сюда немедленно!

Он развернулся к бойцу и непроизвольно сжал кулаки. На шум с лестницы подскочил второй охранник, они быстро переглянулись. Понимая, что разговорами делу уже не поможешь один отвлек сталкера, а другой ударил прикладом в живот. Сквозь защиту костюма это было вполне терпимо, но Жос все равно рефлекторно согнулся, его тут же схватили за руки и заломили их за спину. Не обращая внимания на крики, протащили по полу коридора несколько метров, вкинули в другую свободную камеру и с лязгом захлопнули за ним металлическую дверь. Он сразу вскочил, схватился за прутья и начал их трясти, продолжая кричать чтобы всех выпустили, чтобы прислали врача, чтобы объяснили, что в конце концов здесь происходит. Через несколько минут он охрип и вконец обессилел, руки самопроизвольно распрямились сквозь стержни арматуры, образующие решетку камеры. Съехав вниз, он повис ими на стальной горизонтальной полосе, соединяющей вертикальные прутья вместе. Затихнув, так и висел в полуупавшем состоянии, не в силах встать или сделать что-либо еще. Внутри была страшная усталость и звенящая пустота. Очень хотелось надолго отключиться от этого мира, но перевозбужденная нервная система не даст так просто это сделать.

Кто-то загородил свет от тусклой лампочки напротив. Жос поднял глаза, это был его старый знакомый сержант с южного блокпоста, автор его прозвища в Зоне.

- Спокойно, бродяга, спокойно. Хорош надрываться. – миролюбиво и как-то заботливо проговорил он - Ничего ведь страшного не случилось. Парня твоего сейчас осмотрит доктор, я лично прослежу, завтра с тобой поговорит наш майор, а тебе необходимо хорошенько отдохнуть, чтобы разговор у вас с ним получился правильный. Это тебе в помощь.

Он вложил в протянутые между прутьями руки сталкера бутылку "Казаков" и полбатона колбасы.

- Благодарю… - прохрипел сталкер, машинально принимая угощение – Я до сих пор не знаю как тебя звать.

- Хэх... - грустно улыбнулся тот - Мои первые охламоны когда-то прозвали меня Штиль, из-за моего спокойного характера.

- Благодарю... Штиль. – еще тише повторил Жос.

- Если увидят "снотворное", скажешь, что за пазухой пронес. Про меня ни слова. – и сержант тихо удалился.

Жос сел на топчан и не раздумывая надолго присосался к принесенной бутылке. Выдохнул, поморщился и как следует откусив от колбасы, начал медленно пережевывать опостылевшую закуску, уставившись глазами в одну точку. Эти действия он повторял до тех пор, пока обессиленный не упал на жесткие нары, проваливаясь в спасительное забытье.

Часть 3

"ТЁМНЫЕ"

Капитан Петренко сидел за старым, но еще весьма крепким, когда-то лакированным, а ныне ободранным от долгой эксплуатации столом. На его столешнице даже сохранилась потертая многочисленными локтями, полуистлевшая от времени черная кожа. И капитан, и стол-пенсионер находились в кабинете начальника заставы, коим капитан Петренко, собственно, и являлся. Кабинет в свою очередь располагался на втором этаже маленького двухэтажного строения КПП, первый этаж которого представлял собой проходную. Проходную, по которой никто, никогда и никуда не ходил, кроме самих военнослужащих, несших здесь свою напряженную службу. Напряжение это крепко сидело внутри людей и щедро вливалось в них из пугающей окружающей обстановки, так как проходная эта находилась на границе с непостижимой Зоной.

Капитан Петренко крепко пил, пил уже почти неделю. Сейчас перед ним на столе стоял граненый стакан в металлическом подстаканнике со свежезаваренным чаем - сегодня он решил взять себя в руки. В голове шумело, слабость по-хозяйски обосновалась во всем теле. Он с грустью смотрел как на дне стакана крутятся чаинки после размешивания сахара, остатки воли еще сопротивлялись, но капитан уже точно знал, что не сможет сдержать обещание данное самому себе. Знал, что не выпьет этот чай и когда воли не останется совсем, он встанет и достанет из сейфа оставшиеся там полбутылки опостылевших Казаков.

Еще недавно он был офицером мотострелкового полка на большой земле. Очень хорошим офицером, весьма любящим армейскую службу, особенно когда дело касалось его непосредственных обязанностей: вооружение, учения, личный состав. К часто встречающемуся в армии идиотизму старался относится философски. И так все у него ладно получалось, что окружающие пророчили ему отличную военную карьеру. Так бы оно и вышло если бы не одно но: капитан Петренко обладал обостренным чувством справедливости. Один раз это с ним сыграло злую шутку. Так получилось, что он узнал о «нехороших» делах начальства, а начальство узнало о том, что он о них узнал. При попытке объясниться, а точнее молча выслушать от вышестоящего офицера поток необоснованных непотребностей в свой адрес, самообладание капитана изменило ему и, не придумав ничего лучше, он заехал этому «деловому» офицеру по его широкой сытой физиономии. Начальство оказалось незлопамятное и придавать дело широкой огласке не стало, просто сослало строптивого капитана в один день на периметр, охранять таинственную Зону. В самую его захолустную часть, где месяцами ничего не происходило, даже попыток пересечь границу малочисленными нелегалами, так называемыми сталкерами.

Сначала он рьяно взялся за службу. Навел на заставе образцовый порядок, силами личного состава подлатал ограждение периметра на вверенном участке, регулярно проводил учения по отражению нападения вероятного противника с подчинённым ему взводом солдат.

Один раз, несмотря на указание инструкций, чтобы лучше узнать этого самого вероятного противника, взял с собой несколько бойцов и решил пройтись с ними по близлежащей территории за ограждением. Искренние попытки остановить его, предпринятые его заместителем прапорщиком Захарчуком, не увенчались успехом. На свою беду с ними увязался Шарик, местный лохмато-глуповатый пес. Отойдя буквально на несколько десятков метров от заставы, они пронаблюдали широко раскрытыми глазами, как бежавшая впереди них собака вдруг взлетела вверх и бешено раскрутившись, распалась на составляющие. С тех пор начальник заставы никогда не выходил за периметр сам и другим этого не позволял. Дублируя уже имеющиеся инструкции, отдал подчиненным строгий приказ ни