Магия, алчность, интеллект - Александр Петрович Богатырёв

— Да.

— То есть, вы убеждены. — сделал вывод Гиса. — Но ведь для того, чтобы убедиться в том, что эта…

Сын герцога щёлкнул перед собой пальцами.

— … Комета Погибели существует, нам надо съездить на то Плато, найти телескоп древних, договориться о допуске с магистром Цином, а потом, дождавшись ясной ночи… увидеть!..И что мы там увидим? Комету? Так мы таких каждый год десятками видим.

— Комету таких размеров — вряд-ли. Диаметр комы, уже сейчас достигает диаметра орбиты нашей планеты.

— Предположим да, мы увидели. И что?

— Так я и говорю: надо объединяться, надо искать решение проблемы. Решение как защититься от роя обломков, оставшихся от той ещё Катастрофы.

— Искать⁈ А это решение вообще существует⁈

— Древние…

— Вот именно! Древние полегли почти все.

— Они нам завещали за эти пять тысяч лет, пока обломки не вернутся, найти решение.

Чем дальше говорил Сеня, тем меньше чувствовал в себе уверенности. Ведь… этот змий, бил именно туда, в те точки, которые самые уязвимые. Сам Сеня не был уверен, что и решение есть и вообще даже если оно есть, за оставшееся время удастся его найти. Что не замедлил снова напомнить Гвен Гиса.

— Даже если мы найдём… это решение. Как я помню из преданий, Древние выстроили просто циклопические сооружения, чтобы это СВОЁ решение осуществить. И то у них не удалось. А у нас время на постройку таких сооружений… есть?

У Сени на это никакого ответа не было. Но был всегда один аргумент. На всё.

— Если будем сидеть и ничего не делать — ясно что у нас ничего не получится, ничего мы не найдём и ничего не сделаем для своего спасения. И гибель неизбежна.

Гвен Гиса поскрёб подбородок демонстрируя всячески и миной, и позой сильнейшее сомнение в словах Сени.

— Вот я о том и говорю, что у вас ничего не получился.

Сене сильно захотелось плюнуть и уйти.

Он уже, было, начал разворачиваться, но Гвен таки договорил.

— У вас не получится уговорить эту… — он скорчил презрительно-брезгливую физиономию. — … Массу недоаристократии. Но! Можете на меня…

он слегка замялся.

— … Может быть и я чем помогу. Можете рассчитывать. но… вы же понимаете, что вас мало… МЕНЯ мало…

С ним было всё ясно. Ответ как бы «да», но на самом деле «нет». Рассчитывать на него нечего.

Принц Датин.

— Это может быть интересным… — произнёс он задумчиво.

А вид такой, что сразу ясно — этот будет развлекаться. Будет «наблюдать», но ни в какие предстоящие абсолютные катастрофы не верит. Просто потому, что в голову ему такое не помещается.

Принцессы Лина и Диа

— Вы скажите что надо сделать!

На лицах — энтузиазм. Видно, что говорят искренне. Но также чувствуется двойное дно в их словах. Так получается, что да, они будут следовать тому, что Сеня наговорит. Но это будет не целью, а лишь средством достижения какой-то иной цели. Но уже в отношении к самому Шохову.

Чем дальше он общался с этими двумя хитрыми бестиями, тем больше убеждался в этом. Да и Юи, последнее время ходящая за ними попятам, докладывала — они что-то скрывают. Имеют какие-то цели в отношении Сени. Нет, не убить, а как-то использовать.

И последнее донесение Юи было вообще загадочным.

— Лина сказала Диа буквально следующее: «Ты в конце должна сказать: Лина и Диа. Диа и Лина. Тогда у нас всё с ним получится».

С кем таким «ним» — тоже было ясно из контекста — сам Шохов.

Только то, что никаких кровожадных намерений эти две по отношению к Сене не питали, хоть и заставляло его вести с ними осторожно, но не так как со всеми прочими.

Барончики, графинчики и прочие «недо…»

С этими было вообще «глухо».

К каким ни подойди, сразу же начинались «песни о главном»: «Вы не так подошли, вы не так обратились». А после обязательное условие — вступление в ту коалицию в Академии к которой очередной графинчик или там барон принадлежит.

— Ваша цель — интересная. — Крайне неискренне заявляет очередной, и Сеня понимает, что с него хватит — этот будет не «очередным» а последним.

— Вы должны понимать, что вся наша последующая жизнь зависит от того, как мы себя здесь поставим. — начинает «учить уму-разуму» этот откровенно последний. — Если мы до окончания Академии войдём в нужную коалицию со взрослыми, то нам будут открыты самые широкие перспективы карьеры при Дворе. А самая лучшая и короткая дорога в эту наиперспективнейшую коалицию — только через наше объединение. Через наш Союз. Через борьбу с другими Союзами и коалициями. Через победу над ними. Вы — вступаете к нам, и мы вместе с вами добиваемся к окончанию Академии доминирующего положения среди всех союзов и объединений. Только так нас могут заметить более серьёзные люди, а каждый из нас получит право наследования. Не иллюзорное, а конкретное. И получив титул, мы, естественно, сможем чего-то добиться. Например поста в Совете при Императоре… преференций… Вы сами можете получить и признание самого Императора и титул. Если не у себя, где вы второй по наследованию, а здесь. Титул! С вашими силами — вас обязательно заметят. Да что там я говорю! Уже заметили! Так что вам, обязательно надо к нам. И тогда ваш титул при Дворе становится реальным! Я вам гарантирую!

И далее, и далее, и далее. Всё по тому же. По титулам и постам при Дворе, по начистке морд конкретным представителям других союзов и коалиций в Академии ради победы в местечковых крысиных бегах, а о том, что говорил Сеня, о чём твердят почти все преподаватели Академии, — о надвигающейся Катастрофе — эти типЫ забывают уже на втором своём слове.

Чем дальше говорил этот недограф, тем меньше Сеня его слушал. Заливистый щебет балбеса, про то какие они в том Союзе-чего-то-там крутые и перспективные, и какие у них радужные перспективы, наконец-то окончательно выбесили Сеню. И он сорвался, грубо прерывая токование мелкого аристократишки.

— Да мне насрать на все эти титулы! Понятно выражаюсь⁈ — неожиданно выпаливает Сеня прямо в глаза графинчику.

— Даже на на свой? — опешил тот.

— Да, б… ь, НА ВСЕ! Над вами повис глобальный и окончательный п. ц, а вы выясняете у кого х. длиннее, титул развесистее и родословная древнее. Да вы, б. ь, все еб. чие паразиты потерявшие давно и безнадёжно связь с грубой реальностью! Ты понимаешь, что через тридцать лет, если ничего