Предречение - Артем Барабашкин

под ноги амбулатов. Один из офицеров ИВС не выдержал лязганья амбулатов, пушечного гвалта и стеклянного крошева вокруг, и в шоке выбежал в центр моста, оказавшись вне защиты стальных пластин. Пули с верхних этажей дворца не заставили себя ждать. Когда шагоходы медленно дошли до тела, Тони увидел, что рваные раны превратили человека в решето. Через минуту послышался хруст костей под ногами замыкающего шагохода.

К счастью, это была единственная их потеря при переходе. Длинный мост остался позади, «Стражи» повернули щиты назад, защищая людей от атак со стороны дворца. Башня была в двадцати шагах. Тони разглядел пороховой дым, который поднимался из открытых окон башни. Слышались глухие выстрелы. Пушечное ядро ударило в башню около двери, вниз полетела облицовка, рухнул фонарь и густая пыль заполнила площадь. В этой пыли они не рассмотрели, откуда пришел Ульрих Нерг. Он стоял один, одетый в полукирасу поверх оливкового мундира. Голову защищал старинный кабассет, любимый шлем артарийцев.

– Разберись! – коротко бросил Бартоломео Тони. Капитан поднял револьвер и прицельно выстрелил. Ульрих быстрым движением руки отбил пулю. Тони смог рассмотреть вычурную перчатку по локоть, на котором светились синие камни и серебряные руны.

– Магия! – завопил Тони, рывком уходя в сторону. Ульрих поднял руку, в их сторону ударила мощная волна силы. «Стражи» покачнулись, но устояли. Людей раскидало в разные стороны. Со стороны дворца усилили обстрел, еще одного лётчика, выкинутого волной за пределы щитов, расстреляли.

Бартоломео вытащил из нагрудного кармана плоскую шкатулку, с красным камнем, заключенным в белый круг. «Адверката» – особые камни, которые добывали в самых глубоких шахтах Риля. Их единственным свойством была блокировка магии на расстоянии пятидесяти шагов. Ульрих рассмеялся, когда увидел это, и легко отбросил волной силы Тони, побежавшего в его сторону.

– Уотерс, время познать силу Древних. Увидеть настоящие технологии, а не ваши игрушки! – крикнул Ульрих, снова направляя перчатку на «Стражей». В этот раз крайний шагоход не устоял и сорвался с моста в пропасть между холмами. За ним отправилось два реставриста. Ставрикий отвел семью императора к центральному шагоходу, стражи плотнее сомкнули щиты, надеясь удержаться. Люди цеплялись друг за друга, некоторые запрыгнули на ноги амбулатов. До башни оставалось шагов десять, но это было самое простреливаемое пространство. «Стражи» же теперь двигались еще медленнее. Ульрих окружил себя синим прозрачным щитом, и легко отбил выстрелы реставристов.

Тони решил ползти к нему, стараясь оставаться незамеченным. Еще одна волна силы покачнула «Стражей», император, не удержавшись за плечо Ставрикия, упал на тень поднимающейся ноги шагохода. Крик императрицы заставил сердце капитана сжаться.

Но гвардеец успел выдернуть его. Ульрих снова отразил выстрелы, воздел руку вверх, готовясь нанести очередной удар. Полковник любовался своей перчаткой и не заметил Тони, который рывком бросился к нему и одним движением сдернул с Синглтона перчатку.

– Нет! – завопил Ульрих Нерг, – никто кроме меня…. Договорить он не успел, Тони ударил его тяжелой перчаткой по лицу. Революционер упал, но тут же вскочил и выпрыгнул в обстреливаемую зону. Рука Тони дернулась к поясу, но оказалось, что его револьвер выбило еще первым ударом Ульриха. Капитан побежал его подбирать, рискуя попасть под пули. Амбулаты уже прошли этот участок, Тони лег у грохочущего механизма «ноги» и просунул руку в зазор между щитом и полом моста. Пуля тут же звякнула около его руки, но капитан, ревя и выворачивая руку, сумел пальцами захватить скользкую рукоятку револьвера.

Когда Тони вскочил на ноги, Ульрих Нерг уже спрятался в башне. Осталось пять шагов, но с дальних концов дворца их легко прострелят. «Стражи» остановились, два крайних шагохода начали медленно топтаться на месте. Они развели щиты в стороны пытаясь закрыть как можно больше пространства. Люди побежали к дверям, и в этот момент ядро пушки врезалось в основание правого «Стража», уже не прикрытого щитами. Шагоход с громким скрежетом упал на площадь перед дверями. К счастью, все успели забежать под защиту башни.

– Здесь вы должны быть вдвойне осторожны. Мы не знаем, кому доверять, – тихо сказал Бартоломео, перезаряжая пистоль. Тони прижался плечом к стене, набивая гнезда барабана порохом. Император шел вполне сносно, опираясь на руку Ставрикия. Оставаться на первом этаже было опасно, скорее всего, революционеры уже перешли мост.

«Стражи задержат их, но ненадолго» – подумал Тони, спеша за Бартоломео. На лестнице они заметили труп в форме лётчика. Второй этаж был разгромлен полностью. Поломанные стулья и столы, выбитые окна. Посередине коридора еще два трупа лежали друг на друге. У одного на плече была красно-белая повязка. Он вонзил нож в горло противника, а тот в свою очередь прострелил ему грудь.

– А раньше, наверное, вместе поднимали в небо дирижабли, – прошептал Ставрикий. Бартоломео оглянулся на него, но ничего не сказал. Вместо этого он подошел к мертвым солдатам и снял с одного из них шлем.

– Наденьте Ваше величество, – сказал он, помогая императору закрепить застежки. – А вам следует спрятать лицо под капюшоном, – обратился он к императрице и её дочери.

– Зачем? – Тони поднял брови, рассматривая старого офицера.

– Судя по звукам, бои в башне закончились. Я уверен, что победили реставристы, но в их ряды легко мог проникнуть бунтовщик. Пусть он думает, что император – он, – Бартоломео ткнул пальцем в сторону бледного актера. Кто-то перевязал ему руку, но выглядел он еще хуже настоящего императора.

– С таким лицом его легко примут за настоящего, – рассмеялся Ставрикий.

До десятого этажа они так и не встретили сопротивления. Здесь был выход на Небесную гавань, где их ждали лояльные воздухоплаватели. Тони еще не приходилось там бывать, и когда капитан оказался на открытом пространстве, у него захватило дух.

Прямо перед ним вдаль уходил основной причал. Таких было четыре по основным сторонам света. Между ними было множество мелких перекрытий, походивших на паутину. Западный основной причал полностью был заполнен боевыми и разведывательными планерами. Тони обернулся. Над башней ИВС поднимался величественный шпиль громоотвода. Сейчас их путь лежал по восточному основному причалу к посадочным мачтам, к которым были привязаны три дирижабля. Особенно поражал своими размерами крайний воздушный корабль. «Бетами-рехи» – на артарийском, «Титан» на эндорийском – был самым большим дирижаблем ИВС. Снизу его ощетинившейся пушками гондолы крепилось десять небольших планёров. Тени от воздушных кораблей закрыли собой причал и восточную площадь Релота. Тони посмотрел вниз. Город был плохо различим в утреннем тумане и смоге труб Императорского завода.

Но воздушные потоки разогнали просвет в густом пологе, прямиком над главной площадью. С начала восстания количество людей возросло, многие громили торговые площадки купцов, приехавших на ярмарку в честь праздника Солнца. Дворец был