"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

и навсегда. Гагарин-старший наверняка не расстроится, в аппаратных играх в ЦК ему даже лучше: вечный соперник Гусаков лишится одного из козырей. Правда, пока Андрей шустрил у Земли и на Луне, в Москве произошли какие-то сдвиги, образован Госкосмос СССР, но им командует не первый космонавт Союза, тот получил новый портфель в ЦК. На станцию новости попадали в сокращённом виде, разбираться придётся внизу. Дело в другом. Лариса мечтала летать, и очень скверно, если её надежды разлетятся в прах после первой же попытки. Надо максимально ей помочь… Даже против интересов отца.

Она вплыла в открытый люк и прошептала, точнее — просипела:

— Не смотри на меня!

Понятно, что «здравствуй, любимый» и прочих нежностей сложно было ожидать, связь с Землёй включена, в ЦУПе слышат каждое слово, да и всё пишется. Но это уже перебор. Андрей постарался отвести глаза от её распухшего лица, живой иллюстрации к шутке про «утро китайских пчеловодов», но в реальности было не до шуток. Помимо сочувствия встал вопрос: как общаться с туристами.

Конечно, в период подготовки к полёту немного подтянул разговорный английский, запоздало жалея, что не в полной мере использовал время отложенного старта на общение с будущими посетителями «Салют-11», и в ЦПК это не предусмотрели, полагаясь на космонавта-экскурсовода, ныне временно нетрудоспособного. Поэтому когда в люке показалось седоусое лицо пожилого немецкого миллионера, выдавил из себя:

— Гутен морген, герр Шнайдер!

— Гутен морген, герр уберлойтнант! Шпрехен зи дойч?

Андрей с чувством пожал протянутую руку. Немец тоже выглядел не именинником, но явно чувствовал себя куда лучше профессиональной космонавтки.

— Найн, герр Шнайдер… По-русски… И… ммм… литл инглиш.

— Гут! Я немного понимай русский в Звёздный городок… Как это по-русски… Не ссы, прорвёмся!

Его учитель русского языка на земле явно был не из профессуры МГУ.

Миссис Хильштейн не то чтобы совсем плохо себя чувствовала, но пребывала в некой прострации от непривычного зрелища и ощущений. Это была маленькая хрупкая еврейка, по краткой характеристике, переданной из ЦУП — крайне неприятная личность, чей муж банкир с радостью заплатил десятки миллионов, чтоб избавиться от неё на восемь месяцев, необходимых на подготовку к полёту, собственно вояж на орбиту и реабилитацию после приземления. Она перебралась на станцию, начала осматриваться с выражением удивления, недоверия и… ростовщической оценки.

— Импоссибл! Это есть всё, за что мой муж заплатил шестьдесят миллионов? Грёбаный шлимазл!

Она говорила с каким-то протяжным акцентом, вероятно — южных штатов, мешала речь с русскими словами, и Андрей, без того не очень в ладах с английским, едва её понимал. Но интонации были красноречивее слов.

Третья пассажирка, миссис Робертс, проявила выдержку настоящей британской леди. Даже если ей чего-то не понравилось или ощущала дискомфорт от невесомости, не показала ничем, кроме болезненной бледности щёк, что странно: по всем канонам жанра они обязаны румяниться от избыточного прилива крови. Женщина бойко лопотала на смеси русских и английских слов. Без предисловий заявила:

— Офицер! Вашей коллеге не есть хорошо. Мистер Кнут вполне самостоятелен. Я слежу за миссис Эльвира. Lieutenant Larisa is not feeling well. Help her. (Лейтенанту Ларисе нехорошо, помогите ей).

— Сэнк ю вэри мач!

Он ужаснулся от собственного произношения. Наверно, в глазах аристократки уронил себя с трёхсоткилометровой высоты ниже плинтуса. Ну… Хуже не будет.

Андрей показал, где расположиться и уложить личные вещи, что, впрочем, не слишком нужно, туристы правила поведения на станции вызубрили заранее. Из общей картины тотчас вывалилась американка, заявившая, что ей как настоящей леди требуется отдельная спальня, и она собирается ночевать в спускаемом аппарате «сапсана». Лаура Робертс смолчала, но её тонкие бесцветные губы чуть дрогнули в презрении. С молчаливого английского на устный русский Андрей перевёл бы так: ох уж мне эти выскочки из североамериканских колоний.

— Миссис Робертс! После разгрузки орбитального отсека корабля там тоже образуется отдельное пространство, где несложно оборудовать вам спальное место. Так же есть свободные кресла во втором корабле.

— Не есть нужда… нет нужда хлопотать, офицер. Я отдыхать по инструкции в бытовой отсек.

Далее по графику предполагалось ознакомление со станцией, повторение инструкций по безопасности в духе «форточку не открывать» и прочие оргвопросы, но Андрей ограничился рапортом на Землю о том, что Чайка-1 и трое её подопечных перешли на борт «Салют-11», состояние удовлетворительное, приступили к программе их пребывания, а сам, наконец, занялся девушкой.

Сначала отключил свой микрофон, торчащий у правой щеки из дужки гарнитуры, потом её.

— Всё плохо?

— Ужас! Не ожидала, что до такой степени. Голова чугунная, метр в диаметре, как ещё в люк пролезла. Вижу как сквозь рябь. Мозги не варят, таблицу умножения не вспомню. А у тебя в первый раз?

— Тоже никакого кайфа. На третьи сутки полегчало, — он дипломатично опустил, что до такой степени не мучился. — Сейчас подключу тебя к УДОД, потом пассажирок. Надеюсь, отпустит.

— Я тоже надеюсь… Секс не предлагай!

Раз шутит, значит — не всё потеряно.

Зафиксировав её в кресле и включив подачу воздуха с пониженным давлением, Андрей вернулся к пассажирам.

Англичанка осваивалась в индивидуальной каюте, то есть нише шириной метр, отделённой боковыми перегородками от общего объёма, с закреплённым там спальным мешком — не для обогрева, в отсеке постоянные двадцать два градуса, а чтоб расслабиться и не бояться улететь куда-то во сне. В стенках по обе стороны спальника имелись карманы с застёжками и фиксаторами для мелких личных вещей.

Американка прилипла к иллюминатору и увлечённо щёлкала Землю маленькой камерой «кодак». Космонавт посоветовал ей воспользоваться стационарным фотоаппаратом станции, клятвенно пообещав отдать кассету с плёнкой с собой перед отправкой на Землю, а на свой снимать интерьер бытового отсека, но лучше — позже, когда все освоятся. Та кивнула, отчего чёрные вьющиеся волосы колыхнулись в невесомости. Распушённые в невесомости шаром, они смотрелись причёской Медузы Горгоны. Стоило бы стянуть их резинкой, чтоб волосинки не летали по отсеку, но как-то неловко чего-то требовать от человека, чья семья оплатила львиную долю цены полёта «сапсана» на станцию.

Немец притащил из орбитального отсека здоровенный контейнер, присобачил его на стене фиксаторами и подключил питание к бортовой сети.

— Я слышал о вашем эксперименте, герр Шнайдер.

— Зови меня Кнут.

— Тогда я — просто Андрей. Скажите, Кнут, почему вы не заказали этот эксперимент нашим космонавтам на «Салют-12»? Вышло бы многократно дешевле.

Тот покровительственно улыбнулся. На его худом лице улыбка выглядела гримасой. Он объяснил, что выращивание кристаллов в невесомости — целое искусство,