Пушинка в урагане (Контуры нового мира). Часть 2 - Сергей Юрьевич Ежов

— Именно так, Ваше императорское величество. А когда иностранные железнодорожники оценят удобство и экономичность созданной нами техники, мы расширим производство. За счёт массовости серийного выпуска снизится цена тепловозов для наших железных дорог.

— Весьма разумно. Прошу вас немедленно приступить к разработке линейных локомотивов, они крайне необходимы как нам, так и железнодорожникам всего мира. Прошу вас подумать и вот о чём: мощность локомотива нужно повышать, это требование прогресса, но тут имеется препятствие в виде чрезмерного увеличения веса самого локомотива.

— Да, это так, Ваше императорское величество.

— Я прошу вас рассмотреть возможность создания двухсекционного локомотива, в котором машины будут расположены в секциях вагонного типа. При этом на марше можно будет отключать часть моторов там, где их мощность будет избыточна.

— Понимаю Вас, Ваше императорское величество, а на трудных участках можно будет легко увеличивать тяговое усилие. Прекрасная мысль! Я вижу ещё одно достоинство предлагаемой Вами схемы: обслуживание и мелкий ремонт машин такого локомотива можно проводить не покидая тёплого помещения. Для нашей северной державы сие представляется немалым достоинством.

— Предлагаю вам использовать эти идеи так, как вам заблагорассудится. Сделаете новый локомотив?

— Всенепременнейше, Ваше императорское величество.

— Министерству путей сообщения будет отдано соответствующее распоряжение, вы получите от ведомства полную поддержку

Хе-хе-хе… Пришли люди с подарками, а тут их одарили самих. И такое бывает. Переход железнодорожного транспорта на тепловозную тягу, а потом и на электровозную нужно проводить стремительно, не жалея средств — затраты окупятся не менее стремительно, это я знаю из опыта моего мира.

Затем следует торжественный обед. Для меня это ужин, но в настоящем времени так принято. Всё как принято: речи, тосты, славословия. Оркестр наяривает нечто бравурное, приличествующее празднику, передо мной стоит что-то, но я только прихлебываю из бокала гранатовый сок, улыбаюсь присутствующим, однако, все мои мысли там, в Николаевском дворце. Как там моя Инес-Сарита?

Словно отвечая на мысленный посыл, ко мне приближается мой верный секретарь.

— Что-то срочное, Андрей?

— Более чем! У Вас двойня, Пётр Николаевич! Первым на свет появился мальчик, а через несколько минут и девочка. Дети чувствуют себя превосходно, их уже приложили к груди. Её императорское величество также в прекрасной форме. Антон Яковлевич доложил по телефону, что роды прошли очень легко, и что в ближайшем будущем он не предвидит осложнений у роженицы и детей.

— Я Должен быть там!

Встаю и объявляю:

— Дорогие гости! Любезные мои друзья и соратники! Только что мне доставили извести, сделавшее меня счастливейшим из людей: у меня появились двое детей, мальчик и девочка. Прошу вас продолжить праздник, а сам я немедленно отправлюсь благодарить свою супругу за самый лучший во всей вселенной подарок.

Кажется я опять нарушил этикет, но об этом известно только Министерству Двора, ведающему протоколом. Собрание тут же поднялось на ноги, захлопали пробки, от приветственных криков у меня заложило уши. Растерянно кивнув, я развернулся и бросился к выходу. Одним махом слетев по всем парадным лестницам, я выскочил на крыльцо, а там уже взрыкивали моторами четыре одинаковые машины — моя и автомобили сопровождения. Ревя моторами мы помчались по кратчайшему маршруту — по набережной, и уже за Адмиралтейством я увидел, что пушки Петропавловки дали залп, и небо расцветилось салютом.

— Ого! Андрей, они узнали новость одновременно со мной!!! — пораженно ахнул я.

— Чуточку раньше, Пётр Николаевич. Я, получив телефонограмму от Крассовского, помчался докладывать Вам, и дал указание телефонистам обзвонить воинские части, Петропавловку, кафедральные соборы и прожектористов ПВО.

— Прожектористов зачем? — спросил я выходя из машины у Николаевского дворца.

— А Вы посмотрите на небо.

Я поднял голову: по небу, по высоким облакам бегали разноцветные лучи и пятна света. Видимо прожектористы использовали светофильтры различных цветов. Не припомню, чтобы в снаряжении прожекторных частей были такие приблохи. Вместе со всполохами салюта они выглядели просто потрясающе — даже в моём будущем такой красивой иллюминации не существовало.

— Так сделали по предложению лейтенанта Бредихина. — ответил Андрей на мой вопросительный взгляд.

— Лейтенанта? Это Вы о моём несостоявшемся зяте?

— Не знаю, насколько несостоявшемся. — усмехнулся Андрей — Он экстерном сдал экзамены за два курса академии, а двигатель его конструкции уже установили вместо центрального на лабораторном «Аисте», и машина показала что она родилась заново.

— Мне не докладывали об этом.

— Я Вам тоже не докладываю, поскольку это огромный секрет, и вообще, сюрприз к рождению первенцев. Не подведите, Пётр Николаевич, меня Настюша просила помолчать.

— Хорошо, сделаю удивлённые глаза.

Так с разговорами я, с трудом не переходя на бег, миновал распахнутые передо мной парадные двери дворца, и взлетел по лестнице. В зале перед комнатой роженицы собралось всё моё семейство. Господи, как хорошо, как приятно видеть эти милые, светлые, улыбающиеся лица! Я целеустремлённо лечу к двери.

— Папа, задержись на секунду! — встаёт передо мной Сергей. Он протягивает мне большую салфетку. Остро пахнет спиртом. — Ты с улицы, не дай боже занесёшь инфекцию.

Я машинально отираю руки и лицо, кто-то помогает мне надеть халат поверх мундира, а поверх туфель — бахилы. Я не замечаю кто мне помогает — не до того.

— Ну