Полукровка 1 - Василий Горъ

и восемь десятых раза жестче стандартного. И последнее: большую часть внутрикорабельного дня я, Перун, занят своими делами. Так что не особо важные проблемы решайте с помощью моего искина — Феникса. На этом у меня все, так что можете отправляться на первую палубу и заселяться. А вы, Павел Анатольевич, немного подождите и поднимитесь в рубку — ваши доступы намного «шире».

Адмирал и каперанг сочли этот монолог более чем нормальным, поэтому кивнули, поудобнее перехватили стандартные флотские баулы и пошли к лифту. А каплей поиграл желваками, кинул неприязненный взгляд на ССО-шника, гордо вскинул голову и «поплыл» следом за начальством.

— Почти уверен, адмирал — новый командующий для флота, базирующегося в Твери, капитан первого ранга летит заменять либо выбывшего, либо чем-то провинившегося командира одного из крейсеров, а этот, третий — всего-навсего адъютант, получивший столь теплое место по чьей-то протекции… — сообщил искин после того, как эта троица загрузилась в кабинку и ткнула в единственный активный сенсор.

Я пожал плечами:

— Раз Тверь почти сдали, значит, новый командующий флота теоретически может выправить ситуацию. И нормальный командир тяжелого корабля тоже не будет лишним. А на адъютанта, да еще и с мохнатой спиной, мне плевать. Кстати, подними-ка кресло оператора систем КТК…

…Переступив через комингс рубки, порученец Переверзева поздоровался, представился, пожал мне руку, принял предложение устраиваться поудобнее, сел в кресло Умника и выдал занимательный монолог:

— Владимир Михайлович показал мне нарезку из фрагментов ваших акций, назвал коэффициент боевой эффективности и сообщил, что вы ушли из системы Эсватини через зону перехода третьей категории… после того, как «вытащили» «Ландышей». В свое время я поступил на первый факультет ИАССН, но оказался бесталанным пилотом, поэтому после третьего курса перевелся на второй, а после окончания Академии несколько лет проработал в поле. И эта служба научила меня ценить не слова, а поступки; с двумя парнями из этой ОГСН я дружу до сих пор, а ощущение беспомощности, накатившее в тот момент, когда мой учебно-тренировочный малый разведчик начало мотылять под наводками от флуктуаций Ершова, изредка приходит в кошмарах. В общем, я для вас — Павел Анатольевич или Багор, по умолчанию на вашей стороне и все такое…

— Тор или Перун… — в том же ключе представился я, как-то почувствовав, что он говорит именно то, что думает. Потом отвлекся, выслушал лаконичный доклад Феникса, попросил майора Юрченко немного подождать, подключился к системе оповещения, предупредил флотских, что мы стартуем, и вывел МДРК из ангара. Амерами и еврами у планеты уже не пахло, поэтому я повел «Химеру» по вертикали, но на антигравах и достаточно спокойно. Поэтому, переговорив с оперативным дежурным и сбросив вызов, передал управление искину, вышел из пилотского интерфейса и снова повернулся к Павлу Анатольевичу:

— До ЗП-девятнадцать дойдем в ленивом режиме. И там решим, как уходить из этой системы.

— Принято… — кивнул он и загрузил: — По-хорошему, нам не мешало бы поторопиться: по имеющимся разведданным, евры планируют «додавить» либо Тверь, либо Ржев. Государь уже выделил для Твери единственную почти готовую орбитальную крепость, но она дойдет до нее только в первых числах сентября, а снести одну оставшуюся и два потрепанных Пограничных флота — не такая уж и сложная задача. Но есть неприятный нюанс: в системе уже резвятся амеровские МДРК «Призрак» и небольшие рейдовые группы на кораблях, оборудованных генераторами маскировочных полей — зависают возле «единичек», дожидаются схода со струны одиночных бортов и небольших конвоев, выносят их ракетными залпами или взрывами минных кластеров, а потом улетают в пояс астероидов к пока не найденному транспортнику, пополняют боекомплект и снова выходят на охоту. В общем, заходить в Тверь желательно через «двоечку» даже в том случае, если мы успеем долететь до очередного вторжения.

— Зайдем через «двоечку». Без вариантов… — кивнул я и сменил тему беседы — дал Багру необходимый минимум информации о Синицыных, показал заранее подготовленное видео, демонстрирующее Костика и Петра Игоревича «вживую», развернул трехмерную карту столицы Твери, на пару с Юрченко подобрал место встречи и так далее.

Закончили уже после выхода из внутрисистемного прыжка, и я отправил порученца Переверзева облачаться в скаф. Само собой, предупредил и флотских. О том, что засек сигнатуры небольшой группы амеровских кораблей, прячущихся под «шапками» возле ЗП-девятнадцать, что собираюсь атаковать пару бортов, и что им, «пассажирам» необходимо занять предписанные положения.

Адмирал и капитан первого ранга, разместившиеся в третьей каюте, сочли мое решение более чем нормальным, деловито натянули скафы, принайтовались к точкам крепления на переборке и доложили Фениксу, что готовы. А каплей имел глупость заявить, что я не имею права рисковать жизнями особо важных лиц, перевозку которых мне доверило командование ВКС, потребовал отказаться от своих планов и даже немного поугрожал трибуналом.

Тут до меня дошло, по какой причине Переверзев попросил не забывать о том, что на своей «Химере» я — царь и бог, подключился к системе оповещения и рыкнул на весь корабль:

— Господин капитан-лейтенант, перестаньте истерить, наденьте скафандр и зафиксируйтесь на переборке, иначе вам помогут мои «Голиафы». Далее, ваше мнение меня в принципе не интересует: я делаю то, что должно. То есть, жгу врага так, как считаю нужным. И последнее: для боевого офицера вы слишком трусливы…

Реакция старших офицеров на это обращение по-настоящему обрадовала — они пошли красными пятнами, уставились в объектив потолочной камеры и дали слово после боя объяснить трусу, опозорившему ВКС, его неправоту. А боя, как такового, не случилось: эта группа кораблей, оставленная амерами в системе, не располагала сколь-либо серьезными запасами масс-детекторов, соответственно, вывесила перед собой вертикальную «стенку», а я подошел к ордеру с другой стороны, «уронил» четыре «Гиацинта» возле крейсера и по два рядом с кораблем-маткой, эскадренным миноносцем и постановщиком помех, потом спокойно отлетел подальше, приказал Фениксу отправить на взрыватели инициирующий импульс и запечатлел для истории картинку уничтожения четырех из пяти бортов горе-охотничков. А вот искать «Призрак» и не подумал, прекрасно понимая, что засечь его сигнатуру не смогу. Поэтому ушел на точку разгона, набрал скорость, требующуюся для ухода на струну, не «раздувая» свою сигнатуру, и… получил море удовольствия от легкости, с которой в этот раз компенсировались наводки от флуктуаций Ершова. В общем, включая Феникса, пребывал в прекраснейшем настроении, поэтому «вернул» в отсеки воздух, снова подключился к системе оповещения и порадовал «пассажиров» последними новостями:

— Господа, бой прошел по моему сценарию: четыре вражеских борта из пяти превратились в пыль, пятый, наверное, расстроился, а мы ушли