Бункер. Смена - Хью Хауи

Дни очистки предназначались для валяния в кровати и общения с семьей. Для успокоения недовольных и усмирения Бунтов. Так сказала им миссис Пирсон, выписывая на доске законы из Пакта. Мел постукивал и поскрипывал, оставляя пыльные линии, перечисляющие все причины, по которым человек может быть отправлен на смерть. Уроки гражданского права накануне изгнания. Предупреждения перед еще более суровыми предупреждениями. Джимми и его друзья ерзали и учили законы. Всемирные законы, которые очень скоро утратят силу.

Джимми было шестнадцать. Многие его друзья скоро переедут и станут чьими-то «тенями»-стажерами, но ему предстояло учиться еще год, чтобы пойти по стопам отца. Миссис Пирсон закончила писать на доске и заговорила о серьезности выбора партнера по жизни, о регистрации отношений в соответствии с Пактом. Сара Дженкинс слегка повернулась и улыбнулась Джимми. Уроки гражданского права и биологии переплелись, гормоны заговорили одновременно с законами, карающими за невоздержанность. Сара Дженкинс привлекательная. В начале года такая мысль не приходила Джимми в голову, но теперь он это увидел. Сара Дженкинс была привлекательной и умрет всего через несколько часов.

Миссис Пирсон попросила добровольца прочесть отрывок из Пакта, и в этот момент за Джимми пришла его мать. Она ворвалась в класс без предупреждения, смутив сына. Для Джимми конец его мира начался с горячих щек и шеи и перекрестных взглядов одноклассников. Мать ни слова не сказала миссис Пирсон, даже не извинилась за вторжение. Она быстро прошла между партами той походкой, которая у нее бывает, когда она злится. Вытащила Джимми из-за парты и вывела из класса, крепко держа за руку, заставив парня гадать, что же он натворил в этот раз.

Миссис Пирсон буквально онемела. Джимми взглянул на своего лучшего друга Пола, увидел, что тот улыбается, прикрывая рот ладонью, и удивился, почему неприятности обошли его стороной. Они с Полом редко попадали в неприятные ситуации поодиночке. Единственной, кто произнес хотя бы слово, оказалась Сара Дженкинс.

— Ты рюкзак забыл! — успела она крикнуть до того, как захлопнулась дверь класса и ее голос поглотила тишина.

Другие матери еще не тащили детей по школьному коридору. Если они и придут, то случится это намного позднее. Отец Джимми работал среди компьютеров и многое узнавал первым. На этот раз он опередил других лишь на секунды. По лестнице уже шли люди, и поднятый ими шум пугал. Лестничная площадка на школьном этаже гудела, вибрируя из-за топота множества далеких ног. Постукивал ослабевший болт в одной из опор перил, создавая впечатление, что вскоре бункер просто развалится из-за вибрации. Мать ухватила Джимми за рукав и потянула к спиральной лестнице, как будто ему все еще было двенадцать.

Озадаченный Джимми на секунду уперся. За прошедший год он перерос мать и сравнялся с отцом, и было странно получить такое напоминание, что он уже сильный и почти мужчина. Куда они идут? Топот ног внизу становился громче.

Когда он стал сопротивляться, мать обернулась. В ее глазах он не увидел гнева, брови не хмурились. Глаза у нее были распахнутые и влажные и блестели совсем как в те дни, когда скончались дедушка и бабушка. Шум внизу пугал, но настоящий страх охватил Джимми именно в тот момент, когда он заглянул матери в глаза.

— Что случилось? — прошептал он.

Джимми не выносил вида расстроенной матери. В его душе заскреблось что-то темное и непонятное — наподобие того бродячего кота с верхних этажей, которого никак не удавалось поймать.

Мать не ответила, а лишь развернулась и потащила его вниз по лестнице, навстречу грохочущему приближению чего-то ужасного, и Джимми сразу понял, что мать не собирается его за что-то наказывать. Неприятности были не у него.

Беда у всех.

60

Джимми не мог вспомнить, чтобы лестница когда-нибудь так тряслась. Казалось, раскачивалась вся ее стальная спираль. Она словно стала резиновой, примерно так, как кажется резиновым карандаш, если его покачивать, держа за кончик, — этому фокусу Джимми научился в классе. Хотя его ноги редко касались ступеней — он бежал, чтобы не отставать от матери, — они слегка немели от вибрации, передаваемой от стали напрямую в кости. Джимми даже ощутил вкус страха — как сухая ложка на языке.

Снизу доносились гневные вопли. Мать крикнула что-то ободряющее, велела поторопиться. Они бежали вниз навстречу тому плохому, что поднималось наверх.

— Быстрее, — снова крикнула мать, и дрожь в ее голосе напугала Джимми больше, чем вибрация сотни этажей стали.

И он торопился.

Они миновали двадцать девятый этаж. Затем тридцатый. Люди бежали в противоположном направлении. Многие в таких же комбинезонах, что и у отца. На площадке тридцать первого Джимми увидел первого мертвеца. Казалось, что на затылке упавшего человека раздавили томат. Джимми пришлось обойти руки мертвеца, лежащие на ступени. Красные капли просачивались сквозь решетку площадки и падали на лестницу внизу, делая ее скользкой.

На тридцать втором этаже вибрация стала такой сильной, что он ощутил ее зубами. Мать начала впадать в ярость, потому что они все чаще натыкались на людей, торопящихся наверх. Казалось, они не замечают друг друга. Каждый был занят только собой.

Теперь бегство стало слышимым, превратившись в топот множества ног. Звенящие шаги смешивались с громкими голосами. Джимми остановился, перегнулся через перила и заглянул вниз. Там, где лестница буравом уходила в глубины бункера, виднелись локти и руки пихающейся толпы. Джимми обернулся, когда кто-то протопал мимо. Мать крикнула, чтобы он не задерживался, потому что толпа уже окружила их, становясь все плотнее. Джимми чувствовал панику и гнев мчащихся мимо людей, и ему захотелось побежать наверх вместе с ними. Но мать кричала, чтобы он шел с ней, и ее голос пробился сквозь его страх до глубины его существа.

Джимми протолкался ниже и взял мать за руку. Недавнее смущение уже сгинуло. Теперь ему хотелось, чтобы мать прижимала его к себе. Бегущие мимо кричали, что им надо идти в другую сторону. У некоторых были обрезки труб и стальные прутья. У других виднелись синяки и ссадины. У одного рот и подбородок заливала кровь. Где-то была драка. Джимми подумал, что она произошла на самых нижних этажах. Остальные, похоже, всего лишь поддались стадному инстинкту, потому что были безоружны и оглядывались. Это толпа, напуганная толпой. Но что стало причиной? Чего все так испугались?

Среди топота послышались громкие хлопки. Крупный мужчина врезался в мать Джимми и толкнул ее к перилам. Джимми держал ее за руку, и они стали спускаться на тридцать третий, прижимаясь к внутренним перилам.

— Остался последний этаж, — сказала мать, и он понял, что они идут к отцу.

Нарастающая толчея двумя оборотами лестницы выше тридцать четвертого превратилась в давку. Людей стиснуло по четыре в ширину там, где было место лишь для двоих. Джимми ударился запястьем о перила и втиснулся между ними и теми, кто пробивался наверх. Продвигаясь по паре дюймов — люди рядом пихались, толкались и кряхтели от усилий, — он понял, что в этой пробке застрянут все. Люди напирали, и он выпустил руку матери. Та рывком продвинулась вперед, пока его зажали. Он слышал, как она выкрикивает снизу его имя.