Когти Тьмы - Семён Нестеров

остальные наши проблемы. Из Миненталя. Большинство из них — бывшие последователи Спящего. После неудачного ритуала призыва демона многие стали одержимы. А после падения барьера обезумели даже те, кто раньше держался. Некоторым удалось вырваться из долины, и, возможно, даже как-то сговориться с орками. Они очень опасны. Мне довелось столкнуться с несколькими… Больше не хочется.

— Понимаю… Но кто ими руководит? — в глазах Везунчика загорелся холодный, аналитический огонёк. — И сколько их? Могут ли они быть связаны с другими каторжниками? Многие ведь пропали без вести.

— Не пропали, — возразил Мильтен, не видя смысла скрывать. — Они уплыли. С пиратами. И их лидер Райвен, один из рудных баронов, который, судя по всему, выжил и здравствует.

Впервые за весь разговор лицо Везунчика выразило нечто большее, чем усталость — острое, живое любопытство. Он помолчал, и Мильтен даже не думал его прерывать или торопить. Затем, он едва заметно покивал каким-то собственным мыслям, как будто пазл, наконец, сложился в голове:

— Теперь мне многое становится ясно, — он достал из сумки пару сложенных в несколько раз потрёпанных и измятых листов бумаги. — Взгляни.

На одном листе был грубый, но узнаваемый рисунок — портрет самого Везунчика, а под ним — объявление о награде за его голову. Но самое главное было на втором — письмо для некого Декстера, причём вместо подписи была нарисована схематичная, но зловещая и легко узнаваемая метка в виде ворона.

— Это объясняет, почему за мной так упорно охотились наёмники в последнее время. И почему люди в окрестных деревнях стали пропадать, — пояснил Везунчик, — говорят, их похищали. Если всё это связано с пиратами и этим пресловутым Вороном, тогда картина складывается. Я-то думал, что убил их всех, этих самозванцев, решивших, что они имеют право распоряжаться чужими жизнями. Им было многое позволено, но резня в Свободной шахте, убийство магов огня — это уже переполнило чашу терпения. Однако если он выжил после моего меча, то он не просто опасен. Он — сама квитэссенция угрозы. Обычный бандит бы точно сдох.

— Обычный бандит, — мрачно добавил Мильтен, — не смог бы убить пятерых магов огня во главе с магистром.

Везунчик пристально посмотрел на него.

— Думаешь, он сам это сотворил? Кстати, как это вообще могло выйти? В прошлый раз ты толком ничего не объяснил.

Мильтен сжался внутри, чувствуя груз старой вины.

— Я никому не говорил, но у меня есть подозрение. Тот амулет… из склепа с юнитором. Он скорее всего сыграл роковую роль. Ворон завладел им, когда стражники оглушили меня, застав врасплох и притащили к нему связанным.

— Значит, ты считаешь, что он использовал силу амулета, чтобы защититься от огня — Везунчик помолчал, обдумывая информацию. — Но этот амулет, скорее всего, был разрублен Уризелем вместе с его грудной клеткой. Так что этой проблемы, скорее всего, больше нет. Но на всякий случай запомню, что сжечь его живьём может не выйти и в бою лучше использовать другие свитки. Но, надеюсь, что всё же хватит и хорошего клинка. — Он сжал кулак, и его взгляд стал твёрдым, как сталь. — Но раз Ворон ускользнул и теперь строит свою империю из тени, то это может скоро стать серьёзной проблемой. Нам хватает одних только орков с драконами, а тут ещё и люди никак не поймут, что нужно объединяться против общей угрозы. Разбойники, пираты, ещё эти одержимые… Нет. С этой заразой нужно разобраться раз и навсегда. Вырвать её с корнем. Я найду гнездо этого Ворона. И на этот раз лично прослежу, чтобы он не пережил встречу с клинком. Даже если он заодно с этими ищущими тварями, это его не спасёт.

После этого диалога Везунчик отправился внутрь монастыря, чтобы сообщить прискорбную новость остальным магам и попросить совета, что делать дальше. Несмотря на то, что он оказался вестником скорби, всё же быстро стал в ордене Инноса своим человеком. Паладины, прежде относившиеся к нему с недоверием, после его дерзкой вылазки в полную орков долину рудников, сбора новостей от высланных разведывательных групп и оказанной помощи во множестве мелких проблем видели в нём собрата и героя. Оказалось, что сам лорд Хаген выдал ему письмо, в котором просил магистра Пирокара разрешить ему попытаться надеть глаз Инноса, так как по многим признакам он может быть избранником бога огня и света.

Магистры огня после возвращения похищенной реликвии, пусть и осквернённой, тоже взирали на него с редкой благосклонностью. Возможно, изначально они и не отдали бы ему Око — святыню, оправа которой была частично разрушена, а камень словно потускнел — но обстоятельства изменились. Мильтену предстояло ещё несколько разговоров с магистром Серпентесом, который, будто бы был неофициальным тайным распорядителем монастыря. По крайней мере, именно в его кабинете поднимались все самые неудобные темы. Естественно, не мог он не расспросить Мильтена и об этом неожиданном помощнике и претенденте на роль Вершителя — избранника Инноса. Мильтен в очередной раз пересказал всё, что знал о нём, но то и дело, Серпентес вновь вызывал Мильтена, чем заставлял молодого мага изрядно понервничать.

Везунчик же с невероятным, почти одержимым усердием, взялся за восстановление артефакта. Он нашёл какого-то искусного кузнеца в окрестностях, а затем вёл долгие и таинственные переговоры с магистрами. Мильтен не знал подробностей, но в процессе лорд Хаген пожаловал Везунчику лёгкие доспехи паладина и, используя свою власть, данную мандатом короля, принял в орден, что было величайшей честью, даже по меркам военного времени. Магистр Пирокар не отставал, и дал Вершителю, а всё больше магов шепталось, что это, действительно, избранник Инноса, руну телепортации к монастырю — знак высочайшего доверия, хотя круг телепортации и был в целях безопасности не внутри, а лишь у ворот монастыря.

Именно в те дни имя Ксардаса вновь зазвучало под сводами монастырских залов. Однажды Мильтена в очередной раз вызвал к себе магистр Серпентес. Его кабинет был аскетичен, а сам маг сидел за грубым столом, нервно барабаня пальцами по столешнице.

— Брат Мильтен, — начал он без предисловий, — твой отчёт о событиях в долине был исчерпывающим. Но кое-что снова требует уточнений. Магистр Ксардас. При каких именно обстоятельствах он покинул круг огня? Было ли его… отступничество… спровоцировано кем-то из магистров? Конфликтом?

Мильтен почувствовал, как под мантией выступает холодный пот. Он собрался с мыслями, стараясь говорить ровно.

— Отчасти это так, магистр. Тогда я ещё не был учеником Корристо, но кое-что видел и слышал. Сначала он ушёл по своей воле, почти сразу после создания барьера. Все говорили, что он отправился искать причину, нарушившую ход заклинания. Его