Госпожа императорского гарема - Шана Лаут

на лифте. В этот момент быстро изменила свой внешний вид. Платье было какое-то особенное, это я приметила ещё при надевании. Оно могло изменить не только форму, но и цвет. Поэтому я сменила его на простой чёрный, более короткий и приталенный вариант.

Волосы же решила выпрямить и придать им цвет яркой рыжины. Почти до красноты. А потом вдруг посмотрела на Рорго и спросила:

- В империи же женщины в основном темноволосые?

- Да, - ответил муж, - насколько я успел заметить.

- А ты смотрел на других женщин? – решила подколоть его, но наткнулась на простодушный и непонимающий взгляд.

- Только поверхностно, жена моя. Мои рога крепки и не обломятся, - было мне ответом. Не понимай я его инопланетную суть, уржалась бы, но мне кажется, у орторов это что-то вроде клятвы в верности.

- Я тебе верю, - ответила и получила поцелуй в плечо. А волосы сделала чернильно-чёрными и прямыми с лёгким белёсым отливом, что делало их визуально длиннее.

А чтобы и к глазам не было внимания, линзы окрасила тоже в чёрный. Теперь я очень похоже на шаркарийку, только без хвоста. Но есть расы, что визуально внешне похожи, за исключением мелких деталей. Так пусть считают, что я одна из таких. Думаю, они существуют.

Когда мы уже были у входа на трибуны, то меня должно было взволновать отсутствие пропусков и билетов, но проверяющий, просканировавший наши браслеты, пропустил нас. Кажется, Райгран позаботился и об этом, я даже уверена, что это его рук дело.

Первое, что бросилось мне в глаза, огромное пространство самой арены, усыпанной белёсым песком с одной половины, а со второй были установлены какие-то спортивные снаряды, машины и механизмы непонятного мне предназначения, и даже небольшой кар. И всё это под открытым небом. А потом на меня будто налетела стена звука – почти оглушающий шум толпы. Он был переполнен энергией эмоций, что даже ощущались кожей.

Вот она – жизнь. Она здесь, среди простого народа, кипит и полна энергии. Она горяча и наполняет собой. Окунувшись в неё, я почувствовала, как с груди словно спали невидимые оковы, и задышалось легче. Напряжение, что было не замечено мной ранее, тоже отступило, что тут же отметил даже Рорго. Муж наклонился ко мне и заправил прядь волос за ушко, привлекая к себе внимание.

- Теперь я понимаю тебя, - проговорил он так, чтобы его слышала только я. – У тебя даже плечи расправились. И пусть я не вижу настоящего цвета твоих глаз, но я уверен, что и они сияют.

В ответ ему я лишь улыбнулась, взяла супруга за руку, и мы направились к местам, с которых можно было лучше разглядеть происходящее на арене.

К слову сказать, на тех местах, что были дальше или выше, где плохо видно детали, были специальные головизоры, которыми можно было управлять и настраивать под себя. Хочешь смотреть на всю картинку – уменьши изображение, а нужны конкретные детали – увеличь как тебе удобнее. Многие женщины, кстати, приближали именно лица и тела сражающихся в данный момент. А вот мужчин интересовала техника боя и сам бой, поэтому они больше наблюдали за полной картиной.

Когда мы уже почти были на месте, в моё бедро вдруг что-то врезалось, останавливая меня. Посмотрев вниз, я увидела мальчишку. Практически первый ребёнок-шаркариец, которого я вижу в живую.

- Ой, простите меня, - малец чуть отскочил назад, а потом только поднял на меня взгляд. Поняв же, что столкнулся с женщиной, выпрямился, будто военный на плацу, и низко поклонился, громко, чтобы его услышали за криками толпы, прокричал: - Умоляю простить! Я приму любое наказание!

К нам уже спешил на перерез спускающимся мужчина. Скорее всего это был родственник, а возможно даже отец мальчика. Он схватил мелкого хвостом и задвинул себе за спину, а потом поклонился сам.

- Простите моего племянника, госпожа. Я готов взять наказание на себя, - пробасил мужчина, к которому уже подходили другие, наверное, тоже из их родни, ну или друзей.

- Не нужно, я совсем не пострадала, - улыбнулась я мальчику, что выглядывал из-за ног дяди с тревогой. – Малыш, ты не ушибся сам?

Все мужчины, что пришли с ним, посмотрели на того, заставляя мелкого растеряться и прижать к груди игрушку, незамеченную мной раньше. Это был какой-то роботизированный персонаж. Дети в любых мирах дети.

- Нет, госпожа, но я мог зашибить вас, - покаянно опустил он чёрные глазки, в которых не было цветных пятен радужек. Так же было видно, как он на самом деле переживает: его ещё небольшой, тонкий и незащищённый костными наростами хвостик мелко подрагивает и прижимается к ногам. Только лицом и телом малыш старался этого не выдавать. Храбрый маленький воин.

- Ну что ты, я крепче, чем кажусь, - мягко усмехнулась я. – А вот другие могут и не оказаться. Поэтому в следующий раз будь внимательнее и осторожнее, хорошо? – мальчик закивал головой как болванчик, я же посмотрела на взрослых. – А вы присматривайте внимательнее – в этом будет ваше наказание.

- Благодарим, милостивая госпожа, - говорил дядя, а поклонились все. – Пойдём скорее, нас уже ждут.

И они скрылись в толпе наверху лестницы. Я же продолжила спуск, но уже обнимаемая за талию моим ортором, наблюдающим за тем, чтобы подобное не повторилось вновь.

- Всё же, даже так я отличаюсь от простых жителей. Или у них такое отношение ко всем женщинам? – спросила я себя, осматриваясь. – Почему я чувствую разницу?

Женщины на трибунах были в малом количестве. Сидели окружённые мужчинами из своих семей и так, будто ограждались от мира. Но не было такого поклонения, как только что произошло. Дело всё-таки во мне? Я как-то выделяюсь? Чем?

Когда мы подошли к примеченным мной местам, случилось ещё одно интересное и напрягшее меня событие: зрители, сидевшие рядом, словно напряглись, а потом стали отсаживаться подальше. Обидно не было. Было странно. А потом я вдруг приметила то, что ускользало от меня.

Волосы большинства жителей не просто чёрные. Они словно чуток запылённые. Не жгучие, как у тех же жителей дворца или военных с крейсера. А ещё… они словно ёжились даже от моего взгляда, будто их что-то касалось. Что-то, чего я не вижу. И думается мне, что всё дело в энергии, которую шаркарийцы могут приобразовывать и испускать своими телами.

Почему только шаркарийцы? Потому что если кто-то из других