"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

Ньют повел их маленькую группу из пяти человек по коридору подвала, пока они не подошли к маленькой двери без надписи, которая доходила Томасу только до пояса. На ней была задвижка и висячий замок, но замок был сломан давным — давно, его поверхность была покрыта оранжевой ржавчиной — эта область ПОРОКа, очевидно, была в стороне от проторенной дороги. Ньют наклонился, открыл дверцу и пролез внутрь. Томас вопросительно посмотрел на Алби, и тот наклонился к нему, чтобы прошептать что-то на ухо.

— Для нас это что-то вроде ритуала. Тереза подошла поближе, чтобы тоже слышать. — Ньют придумывает причины, чтобы сходить туда. Видите ли, у них там есть его младшая сестра, и когда он говорит, что хочет навестить ее… Ну, мы узнали о этом несколько месяцев назад, вам лучше просто согласиться с этим, или придется чертовски дорого заплатить. Ты меня понял? Семьянин. Это то, чего у большинства из нас больше нет. Давай.

Путешествие было пыльным, с лестницами и грязными коридорами чуть шире бедер Томаса. Минхо сказал что-то о том, что это был тайный путь к отступлению из прошлого. Никто толком не знал, каково было первоначальное назначение здания до того, как его захватил ПОРОК.

Наконец они добрались до места назначения — своего рода чердака с грязными окнами, выходящими на огромную казарму, полную коек. И эти койки были полны спящих детей. Томас напряг зрение, глядя вверх и вниз по рядам. Насколько он мог судить — судя по длине волос и тому, что он видел на лицах, освещенных скудным светом, — во всей комнате не было ни одного мальчика.

Томас не знал, что и думать. Это был такой контраст с отдельными комнатами, в которых он и Тереза спали.

— Они называют нас группой А, — объяснил Алби. — А это группа В. Мы все мальчики, они все девочки. Как Эрис и Тереза вписываются во все это, я не понимаю. Я имею в виду, я думаю, что есть смысл в том, что нас разделили. Кто знает.

— Так вы, ребята, живете в таком месте, как это? — спросила Тереза.

Ответил Минхо:

— Да. Но я думаю, что смогу справиться с переводом в группу В. Кто-нибудь напомните мне сделать запрос.

— Почему мы… —   Томас замолчал. Вопрос был очевиден, и у него вдруг возникло нелепое ощущение, что если он его задаст, то это будет выглядеть хвастовством.

— Особенные? — спросил Алби. — Именно это мы и надеемся выяснить у вас.

— Похоже, ты знаешь больше, чем мы, — сказала Тереза отсутствующим голосом. Томас видел, что у нее голова идет кругом. Ему хотелось заглянуть в ее мозг, посмотреть, что там происходит.

Он посмотрел на Ньюта. Мальчик стоял молча, глядя в окно в нескольких футах от них. Томас подошел к нему.

— На что ты смотришь? — спросил Томас, хотя и знал ответ.

Ньют шмыгнул носом, и Томас впервые заметил, что мальчик плачет.

— Ты ее видишь? — сказал он, касаясь стекла кончиком указательного пальца. — Дальний ряд, третий слева.

Томас увидел девочку, свернувшуюся калачиком под одеялом, обхватившую руками подушку, с рассыпавшимися темными волосами.

— Да. Это твоя сестра?

Ньют удивленно посмотрел на него.

— Совершенно верно. Ее зовут Лиззи. — Долгая пауза, во время которой его голова опустилась и уперлась в окно. — По крайней мере, так было раньше. Они могут думать, что нам всем промыли мозги нашими новыми именами, но я никогда не забуду ее.

— А на что они изменили его? — спросил Томас.

— Соня. — Горечь наполнила его голос. — Ты можешь в это поверить? Они переименовали ее в Соню. — Он закашлялся или зарыдал. Его глаза блестели в темноте. — И ПОРОК так зол из-за этого. Они не позволяют мне видеться с ней, и мне пришлось притвориться, что я все забыл, иначе они… накажут меня.

Томас был ошеломлен. Впервые с тех пор, как человек по имени Рэндалл причинил ему боль, он почувствовал внезапный и шокирующий гнев по отношению к людям, стоящим за всем этим. К ПОРОКу. Здесь, в нескольких десятках футов от собственной сестры, стоял мальчик, и он даже не мог притвориться, что знает ее.

— Я сделал, как они просили, я перестал использовать свое настоящее имя, — продолжал Ньют. — Я думаю, что был одним из последних несогласных. Но ее я никогда не забуду. Сначала им придется убить меня.

— Прости, — прошептал Томас, не зная, что сказать. Его собственное сердце болело, когда он думал о маме, и о том, как было бы невероятно тяжело, если бы она лежала на кровати в казарме под ним. Как он мог не разбить стекло и не подойти к ней? Как же так?

Ньют выпрямился и вытер слезы с глаз. Казалось, он не испытывал ни малейшего стыда за то, что позволил кому-то увидеть, как он плачет.

— Таков порядок вещей, Томми, — сказал он не совсем ровным голосом. — Мир снаружи катится к черту. Почему мы должны ожидать здесь чего-то другого? По крайней мере, я вижу ее там, мирно спящую. Сколько людей в этом мире отрубили бы себе руку, чтобы иметь возможность сказать это о ком-то, кого они любят, кто умер и ушел? Просто так уж сложилось.

Он сказал это так, словно они были друзьями много лет.

Тереза подошла к Томасу сзади и прислонилась к его спине.

— Все хорошо? — спросила она.

— Да, — сказал он. — Ньют просто показывал мне свою сестру.

— Сегодня нам лучше не испытывать судьбу, — сказал Алби. — Давайте немного поспим до подъема, а потом все повторим завтра. Что вы на это скажете?

Все согласились. Когда они возвращались, над ними нависла мрачная тишина, и путешествие показалось им гораздо более долгим, чем прежде. Томас надеялся, что у них будет время сравнить то, что они делали и что знали, но, похоже, с этим придется подождать. Прощания были сказаны, и их пути разошлись.

Томас без приключений добрался до своей комнаты, пожелал Терезе спокойной ночи, быстро, опасаясь, что кто-нибудь может появиться в коридоре, затем вошел внутрь и рухнул на кровать, не раздеваясь. Он заснул гораздо быстрее, чем мог себе представить после всего случившегося.

Всю укороченную ночь ему снились Ньют и Соня.

О Ньюте и Лиззи.

Следующие несколько дней и ночей прошли в вихре открытий и усталости; Томас спал меньше трех-четырех часов каждую ночь. Утренняя тревога вонзилась в его череп, как кинжал, и голова не переставала болеть в течение долгих-долгих дней учебы. Он ждал, что доктор Пейдж, доктор Ливитт или кто-нибудь из его учителей прокомментируют