Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

родном городе со своими патлами, народ бы шарахался. Тем не менее Эб, подобно большинству соотечественников, по-прежнему свято верит, что все надо делать честно, открыто и логично.

— Не пугайся, — говорит Рэнди, — ничего такого не ожидается. Однако сейчас в Америке судятся все, кому не лень, и очень многие деловые начинания заканчиваются исками. В таком случае любой документ могут изъять. Вот почему Ави и Берил не записывают ничего, что плохо прозвучит в суде. Более того, от каждого могут потребовать свидетельства под присягой. Поэтому разговор с глазу на глаз предпочтительнее.

— Без свидетелей? Ясно.

— Я знал, что ты поймешь.

— Все равно они должны были нам потихоньку сказать.

— Ави и Берил молчали, потому что хотели все сперва проработать между собой. Другими словами, они оберегали нас, а не обманывали. Теперь они официально сообщают нам новости.

Подозрения Эберхарда рассеялись. Сейчас он злится, а это хуже. Как многие технари, он может полезть на рожон, если заподозрит других в отсутствии логики. Рэнди поднимает ладони, как будто сдаваясь.

— Допускаю, все это кажется бредом, — говорит он.

Эб упрямо смотрит в пустоту.

— Ты согласен, что в мире много иррациональных людей и бредовых ситуаций?

— Ja-a-a, — осторожно тянет Эб.

— Чтобы мы с тобой программировали и получали за это деньги, кто-то должен нас нанять, верно?

Эб задумывается.

— Да.

— Это предполагает, на определенном уровне, общение с работодателями, временами неприятное. А также с юристами, рекламщиками, маркетологами. Если это попытаемся делать мы с тобой, то скоро чокнемся. Верно?

— Скорее всего да.

— Поэтому хорошо, что есть такие люди, как Ави и Берил, потому что они — наш интерфейс. — В голове у Рэнди возникает образ времен холодной войны. Он выставляет вперед руки с растопыренными пальцами. — Как бокс, в котором работали с плутонием, такой, с перчатками. Ясно?

Эб кивает. Обнадеживающий знак.

— И все равно это совсем не то, что компьютерная программа. Ави и Берил могут только фильтровать и смягчать иррациональную природу внешнего мира, поэтому иногда они должны делать вещи, которые кажутся диковатыми.

Взгляд у Эба становится все более и более отрешенным.

— Интересно было бы подойти к этому как задаче из области теории информации, — замечает он. — Каким образом информация может перемещаться между узлами внутренней сети, — (Рэнди понимает, что Эб имеет в виду «между людьми в маленькой корпорации»), — но не существовать для внешнего мира?

— В каком смысле «не существовать»?

— Как может суд изъять документ, который, с его точки зрения, никогда не существовал?

— В смысле, что надо все шифровать?

Эб слегка раздосадован его тупостью.

— Это мы уже делаем. Однако все равно можно доказать, что документ определенного размера был отправлен в такое-то время, по такому-то адресу.

— Анализ трафика.

— А если заглушить его? Почему бы не заполнить жесткий диск случайными байтами, чтобы отдельные файлы стали неразличимы? Они затеряются, как полосатый тигр в зарослях тростника. Или можно постоянно обмениваться случайным шумом.

— Дороговато будет.

Эберхард отмахивается.

— Канал дешев.

— Боюсь, это пока девичьи мечты, — говорит Рэнди. — Хотя в будущем, возможно, так и будет.

— Вся наша дальнейшая жизнь — в будущем, так что программу нужно разработать прямо сейчас.

— Ладно, — говорит Рэнди. — Может, продолжим этот разговор в другой раз?

— Конечно.

Они возвращаются в комнату. Том, на правах кинакутского старожила, рассказывает:

— Пятифутовые с желтовато-бурыми пятнами на бирюзовом фоне безопасны и прекрасно подходят для домашнего содержания. Шестифутовые с буровато-желтыми пятнами на изумрудном фоне смертельно ядовиты: умираешь через десять минут после укуса, если раньше не покончишь с собой от невыносимых мучений.

Все это, чтобы показать Рэнди и Эбу: в их отсутствие дела не обсуждали.

— Ладно, — говорит Ави. — Суть в том, что Крипта будет потенциально куда больше, чем мы предполагали, и это хорошая новость. Однако остается один момент.

Ави знаком с Рэнди сто лет и знает, что тот не обидится.

Все глаза устремляются на Рэнди, и Берил подхватывает разговор. Она назначила себя заботиться о чужих чувствах, потому что все другие участники корпорации бестактные и черствые. Берил говорит трагически:

— Работа, которую Рэнди делает на Филиппинах, и делает замечательно, теперь не имеет для нас решающего значения.

— Ну и ладно, — говорит Рэнди. — По крайней мере я хоть загорел впервые за десять лет.

Все страшно рады, что Рэнди не надулся. Том сразу берет быка за рога:

— Можем ли мы порвать с Дантистом? Раз и навсегда?

Ритм разговора внезапно сбивается, как в дискотеке, когда вырубают электричество.

— Трудно сказать, — говорит наконец Ави. — Мы смотрели контракты, но они составлены адвокатами Дантиста.

— Кто-то из его партнеров — адвокат? — спрашивает Кантрелл.

Ави нетерпеливо пожимает плечами.

— Его партнеры. Инвесторы. Друзья, соседи, партнеры по гольфу. Его сантехник и тот, наверное, адвокат.

— Проблема в том, что он прославился своим сутяжничеством, — говорит Рэнди.

— Есть и другая проблема, — вставляет Берил. — Если мы все-таки придумаем, как расстаться с «АВКЛА», мы потеряем живые деньги. Отрицательные последствия будут куда хуже, чем предполагалось вначале.

— Какие последствия? — спрашивает Том. Он всегда копает до самой сути.

— Придется искать деньги на текущие расходы, — говорит Ави. — Разбавлять наши акции.

— Насколько? — спрашивает Джон.

— До утраты контрольного пакета.

Магическая фраза порождает эпидемию вздохов, стонов и ерзанья у руководящих сотрудников корпорации «Эпифит», которые сообща владеют более чем пятьюдесятью процентами акций. Все взгляды устремляются на Рэнди.

Наконец он встает и предупреждающе вскидывает руки.

— Ладно, — произносит Рэнди. — Что мы имеем? В бизнес-плане без конца говорится, что филиппинская сеть выгодна сама по себе — что она может выделиться в независимое предприятие и все равно приносить доход. Насколько мне известно, это по-прежнему так?

Ави задумывается, прежде чем выдать тщательно взвешенные слова:

— Истинность этого утверждения осталась прежней.

Иронические аплодисменты. Молодец, Ави! Что бы мы без него делали?

— Ладно, — говорит Рэнди. — Значит, продолжаем работать с Дантистом. Пусть его проект для нас несущественен, зато есть надежда наскрести деньги и не продавать акции. Мы сохраним контроль над компанией. С другой стороны, если мы разорвем контракт с «АВКЛА», партнеры Дантиста затаскают нас по судам — они ничем не рискуют и ничего не теряют. Мы увязнем в тяжбах. Придется лететь в Лос-Анджелес и давать показания. Мы потратим уйму денег на адвокатов.

— И можем даже проиграть, — добавляет Ави.

Все смеются.

— Значит, надо и дальше работать с Дантистом, — заключает Рэнди, — хоть нам это и в лом.

Все молчат.

Не то чтобы они не соглашались с Рэнди — наоборот. Просто Рэнди занимается Филиппинами, ему расхлебывать последствия сегодняшнего решения. Лучше, чтобы он вызвался сам, а не по принуждению. Это он и делает сейчас, прилюдно и