Падение Левиафана - Джеймс Кори

Алекс не сразу обратил внимание на шум потасовки.

Тому было несколько причин: он сидел в кабине «Росинанта», а шумели в шлюзе; он отбыл долгую трудовую смену и от усталости стал несколько рассеян; он смотрел один из любимых ретронуарных фильмов, и детектив в исполнении Шин Джун Парка как раз выслеживал таинственную женщину – Анну Рил – в ночном клубе Титана. Через несколько минут ему предстояло наткнуться на труп полицейского, а примерно через час узнать, что таинственная незнакомка – его дочь. Алекс не в первый раз смотрел этот фильм. Знал наизусть. Пересматривая старое, он всегда успокаивался. Спокойнее жить, когда знаешь, что будет дальше.

Он не понял, что зацепило внимание, просто гомон в клубе зазвучал как-то не так. Он остановил запись. Шин Джун Парк замер, прикрыв глаза и приоткрыв рот, не успев заказать себе выпивку. Теперь Алекс слышал только гудение вентиляции «Роси» и собственный пульс. И вздрогнул, когда до него донесся следующий вопль. Орала разъяренная девочка. Слов он не различал, но явно ничего хорошего.

Отстегнувшись, он через рубку подтянулся к лифту. Девочка завопила снова, еще громче и яростнее. Алекс уловил только прозвучавшее посреди фразы ругательство. А потом грохнуло так, что обшивка несколько секунд гудела от отдачи.

– Эй, там, – позвал он, подтягиваясь к шлюзу. – Случилось что?

Ему никто не ответил, но он услышал спокойный негромкий голос Амоса. Алексу было подумалось, что беда с Ондатрой и Тереза вне себя от горя, но нет, не те интонации.

Снова девичий голос, и не Терезы. Моложе и тоньше. Не голос, а зазубренное лезвие. «Не имеешь права совать нос! Плевала я на тебя. Ты такой же злобный мудак, как Кортасар, так что сейчас ты пойдешь и скажешь ей, что был неправ!» Алекс толкнулся вниз.

Кара плавала в шлюзе. Лицо перекошено бешенством и сведено болью. Амос загораживал ей дорогу на «Роси». Раскинул руки от стены к стене, словно просто придерживался, чтобы не снесло. Джим с Терезой, тоже привлеченные шумом, показались из лифтовой шахты. Тереза смотрела круглыми испуганными глазами. Джим поймал взгляд Алекса и кивнул ему.

– Я знаю, почему ты злишься, Искряшка, – сказал Амос. – Тебе сейчас круто приходится.

– Заткнись! – взвизгнула девчонка. – Ни шиша ты не знаешь!

– Но это пройдет, – продолжал Амос. – Может, к тому, что было, пока ты туда не сунулась, уже не вернется, но станет легче, чем сейчас.

– Я должна там быть! Они должны мне рассказывать! Я так и хотела, а ты все испортил. Теперь давай исправляй!

– Вот сейчас как раз все исправлено.

– Да мы все равно покойники! – Теперь она чуть не плакала. – Какая разница, раз мы все равно умрем?

– Тебе надо вернуться к малышу. Он за тебя волнуется.

– Не лезь к нам в головы! – взвизгнула Кара и кинулась на Амоса с кулаками.

Удар вышел сильней и громче, чем ожидал Алекс, – будто оба были отлиты из свинца. У Кары не было ни упора, ни равновесия, а у Амоса имелось то и другое. Она отлетела, забилась. Пяткой с разлету задела переборку – будто молотком ударила. И на пенной обшивке осталась глубокая вмятина.

Девочка захлебнулась яростными рыданиями, а потом, как будто свечу задули, разом погасла. Амос через ее плечо посмотрел на Джима с Терезой, перевел взгляд на Алекса. От кулака Кары у него на правой щеке осталась черная полоса.

– Я через минуту вернусь, – сказал Амос.

– Мы подождем, – вежливо откликнулся Алекс и сразу почувствовал, как это глупо.

Но Амос просто кивнул и, перебирая руками захваты, подтянулся к плавающей в воздухе Каре. Она свернулась кубком, сжалась, как кулак. Амос что-то сказал девочке, а потом подтянул ее к широкому бледному плечу и с ней вместе выплыл за дверь шлюза, в стыковочный тоннель.

Когда он скрылся, Джим с Терезой подтянулись из шахты, и все втроем проводили его взглядом до «Сокола».

– Ни фига себе, – заговорил Алекс. – Видно, Элви ей сказала, что мы бросаем это дело с библиотекой.

– Он знал, что будет жуткий скандал, – заметила Тереза. – Он этого ожидал. Сказал доктору Окойе, чтобы валила все на него.

– Потому что ему колотушки нипочем? – попробовал пошутить Алекс.

– А ты Элви видел? – отозвался Джим. – На нее дохнуть-то страшно, как бы не рассыпалась.

– Что ж, тогда, надо думать, Амос правильно сделал, – кивнул Алекс.

Ему вдруг показалось, что в шлюзе с ними есть кто-то еще – четвертый – и смотрит туда же, куда и они. Он оглянулся на лифт, думал увидеть Наоми, но там никого не было.

* * *

Когда поступил приказ, они быстро подготовили «Росинант» к эвакуации из системы Адро. Алекс работал в кабине, проделывал давно привычные действия. Маневровые в порядке. Запас воды основательный, особенно в сравнении с «Соколом» – тому, на взгляд Алекса, маловато осталось. Восстановители воздуха действуют лучше некуда. Эпштейновский двигатель в этом году неплохо бы перебрать, если к тому времени они останутся живы и людьми.

Алекс слышал, что инструмент, которым долго и заботливо пользовались, обретает душу. Он никогда не был религиозен, но и без обращения к сверхъестественному чувствовал, что какая-то правда в этом есть. «Росинант» и Алекс так много лет прожили вместе, что он понимал корабль как друга. Может быть, такой процесс уподобления нормален для приматов, но он просто чувствовал настроения и потребности корабля. По характеру разворота понимал, что надо бы сменить топливопровод маневрового, по звуку двигателя замечал, что реакторная масса на исходе. Подготовиться к разгону за врата для него было как носки натянуть. Участия мысли уже не требовалось. Корабль с экипажем так срослись, что все шло само собой.

«Сокол» был новее, и команда у него подобралась новая, так что подготовка к переходу, особенно после нескольких месяцев в свободном полете, заняла больше времени. Сотрудники Элви, пользуясь лабораторией, давно не учитывали таких неуместных здесь понятий, как верх и низ. А сейчас все надо было разобрать, упаковать и положить на место. У Алекса возникало чувство, что кое-кто в экипаже вовсе не рассчитывал когда-нибудь покинуть Адро.

В последнюю очередь стали решать, оставлять ли на месте стыковочный тоннель. Скоординировать работу двигателей труда не составляло. Надо было просто предоставить «Роси» с «Соколом» переговариваться друг с другом и согласовывать разгон. Вполне можно было сохранить мост между кораблями и возможность переходить туда-обратно. Алекс предпочел бы так и поступить. Он не хотел видеть людей с «Сокола» у себя в гостях и сам не собирался к ним ходить, но в полете тандемом ему чудилось некое знамение равенства. «Росинант» – старик, помнящий времена, когда врат еще не было, и «Сокол» – шедевр лаконского кораблестроения, в области передовых технологий обогнавший даже «Предштормовой». Их объединение представлялось Алексу выражением подобающего «Роси» почтения.