Как я был пособием - Петр Ингвин

Майя оценила ситуацию правильно.

– Понимаю. – Ее курносое лицо, серьезное и собранное, дернулось в решительном кивке. – Сделаю. Можно взять апельсинов?

– Сколько хочешь.

Майя ушла. Оглядевшись, я взялся заготавливать лапник. Антонина состроила недовольную гримасу: мол, не барское дело… но подключилась. Пока мы в походе, она будет подчиняться, а затем мне лучше держаться от нее подальше.

Лежанка получилась уютная. Приняв Кристину под плечи и колени, я осторожно перенес ее на лиственно-ветвяное ложе. Антонина, покосившись на соседку со странной завистью, бухнулась рядом.

Темнело. Майи не было.

– Все же заблудилась, – спокойно констатировала Антонина.

Кристина испуганно моргнула:

– Пойдешь искать?

– Придется. Антонина, сможешь поднять Кристину на дерево, если появятся волки?

– Легко.

Не то, чтобы легко, но определенно сможет. Я кивнул.

– Тогда спите, но по очереди. Найду Майю и вернусь.

– Сам не заблудишься? – хмыкнула Антонина.

– Если не вернусь, отъедайтесь апельсинами и ждите кого-нибудь.

– Кого-нибудь? – в глазах у обеих мелькнул страх.

– Варвара приведет остальных, но я уверен, что приду сюда первым.

Тоже прихватив с собой апельсинов, я отправился в сторону гор. Совсем стемнело. Майя должна была где-то укрыться, нельзя в одиночку ходить по лесу ночью. Даже мне. Но мне нужно.

Через некоторое время я сбавил ход и стал озираться. След потерялся. Майю что-то остановило или заставило уклониться. Или…

Насчет последнего «или» думать не хотелось.

Наконец, я вышел на опушку. Впереди вверх уходила гора, с которой мы спускались, в облачной дымке проступал лишь силуэт. Рассеянный лунный свет позволял видеть с трудом, только рядом и только контрастное. Я вышел на пригорок, как советовал Майе, и оглянулся. Раскинувшийся до горизонта лес чернел опасным морем, в котором водились хищники – разноразмерные акулы и прочие барракуды. Я же – обычный окунь. Куда лезу?

Куда надо. Не будь на свете рыбешек вроде меня, акулы давно пожрали бы всех, а потом друг друга, выясняя, кто акулистее.

Стоп, а это что? Я соорудил из двух кулаков подобие подзорной трубы, отсеяв ненужное и сосредоточившись на одной точке. Тряпка на дереве. Или две? Не видно. Зато видно где. Меня бросило вперед, к обнаруженной цели, к месту, где, возможно, что-то произошло и сейчас требовалась помощь. Например, если Майя упала с дерева и не может подняться…

Камни, трава, кусты – все желало уколоть, подсечь, уронить, поймать глубокой ловушкой или сбить скользкой. Мне безумно везло. Или опыт сказывался, не зря же столько времени в стае своим считали. Почти не разбирая дороги, за пять минут я домчался до нужного дерева, но подходил к нему аккуратно, стараясь не напугать царевну, если она там.

Ее не было. Я сделал несколько все увеличивавшихся кругов, каждому кусту выказывалось пристальное внимание, ветви раздвигались, заросли высокой травы прочесывались с тщательностью сыщика, который сдает экзамен на соответствие должности.

Ничего. Точнее, никого. Чужого присутствия тоже не отметилось. Следы читались плохо, мешала тьма, но жизнь в человолках научила многому. Тело, вспомнившее звериное прошлое, опустилось на четвереньки и принялось вынюхивать и высматривать. Я отходил и вновь возвращался. Чувства подсказывали, что Майя не ушла далеко. То есть, что она вообще не ушла.

Слух это подтвердил, тихое сопение донеслось из-под дерева неподалеку.

– Майя! – шепотом позвал я.

В ответ – тишина. Либо царевна крепко спит, либо… это не Майя.

Сорвав со спины гнук, я направил оружие на кучу веток, где кто-то прятался. Шаг. Еще шаг. Совсем близко. Ступней я аккуратно разворошил верхний слой листьев.

Все-таки Майя. Она беззаветно дрыхла – уставшая, намучившаяся, укрывшаяся лапником. Обе вещи честно вывешены на жерди над самым высоким деревом, а логово царевна соорудила себе чуть в стороне, чтобы убежать, если к сигнальным флагам придут чужие. Похоже, она так устала, что, едва коснувшись земли головой, как говорится, отрубилась, как приговоренный к смерти на плахе после финальной встречи с топором.

Стараясь не шуметь, я стянул с себя кожано-ременной доспех, за ним последовала рубаха. Вернув защитную сбрую на голый торс, рубаху я положил около спящей царевны.

– Майя!

Вылетевший из листвы меч уткнулся острием мне в грудь.

– Не подходи! – зашипела Майя. – Убью! Ой, это ты, Чапа? А мне подумалось…

– Надень. – Я мотнул подбородком на придвинутую рубаху и отвернулся.

Сзади зашуршало.

– Почему не вернулась?

– Рыкцари, трое, – Майя сбивчиво рассказывала, возясь в куче веток и пыхтя от усердия, – с запада, вдоль леса. Не скрываясь. С горы их тоже должны были видеть.

В моей рубахе она выглядела сбежавшим из лечебницы психом. Рукава связать – и полная картина. Руки утонули внутри рубахи, не видно даже пальцев. Подол, который я дважды обрывал на перевязки, доходил царевне до середины бедер. Зато нос гордо вздернут, а глаза светились радостью: отныне не одна, и теперь ничего не страшно.

– Дождалась, пока пройдут, – продолжила Майя, встав рядом со мной и сонно потягиваясь. – Потом разместила флаги, уже во тьме. Чтобы утром сразу увидели. И легла в стороне, на всякий случай.

– Молодец.

Возвращаться к Кристине и Антонине по темноте нет смысла, часа через три будет рассвет. Майя думала о том же.

– Ложись. – Она показала на свою лежанку. – Как ты говорил: один индеец под одеялом замерзает, два индейца под одеялом не замерзают.

Я становлюсь просто кладезем необычных слов для нового мира. Надо это дело прекращать, добром не кончится.

– Опасно, – сказал я, пробежавшись взором по спальному месту царевны.

Майя обиженно сжалась:

– Но я же спала?

– А если волки?

Мне был продемонстрирован обнаженный меч.

– Несерьезно, – возразил я, для примера сделав несколько практически бесшумных шагов вокруг. – Я подошел легко, другие тоже смогут.

«Что же делать?» – читалось в блестящих глазах Майи.

– Когда скажу – подашь ветки и листья с лежанки. – Под деревом с флагами я оттолкнулся ногами от земли, руками ухватился за широкую ветвь, подтянулся и влез наверх.

Теперь надо вспомнить, с чего начинал Юлиан, когда плел гнездо. Дерево выглядело подходящим. Надломив толстые ветви, я стал переплетать их с мелкими, и, с мольбой, чтобы все получилось, через некоторое время осторожно опробовал дырчатое сооружение собой. Держит!