Новая фантастика 2024. Антология № 8 - Ольга Бор

Ознакомительный фрагментдетин в шляпах и пальто – я и Лёша Серов. В посеревших рубашках, с криво повязанными галстуками и пожелтевшими от табака ногтями.

Кажется, только Серов чувствует себя здесь вполне хорошо. Серов на выходных гуляет по Кремлю и смотрит сквозь бойницы, как шагает по воде чёрная фигура. Серов пропускает вечерами пару кружечек в пивной. Серов знакомится с девушками, защищает их от призрачных собак и злобных велосипедов. Серов пьёт кофе с булками, редко ночует один и верит с неистребимым оптимизмом, что мы найдём у всей этой чертовщины и причину, и систему. И даже устраним.

– Слушай, к нам тут вчера новенькую перевели, – бросил он, закурив.

– Только этого не хватало. – Я демонстративно закатил глаза.

– …зовут Юлия. Специалист по фантомам. Молодая, красивая. Без кольца.

– И?

– Ты же к гидрологам без меня съездишь? Я тут с Юлией расчёты не закончил…

Я кисло поглядел на него. Он тихо посмеялся. Сидел и курил, стряхивал в переполненную пепельницу и пялился в стену. Стена не двигалась.

– Мне всё не даёт покоя эта тень на реке, – Серов поскрёб гладковыбритую щеку. – Фантом этот.

– Не фантом. Мы же пробовали в него стрелять. Пули насквозь не проходят, отскакивают. Просто ему на них по барабану.

– Да, но когда подплываешь – растворяется. Как фантом.

– И верно… М-мать его в душу, да что он такое?!

Серов раздавил окурок, отряхнул пальцы. Мне казалось, я слышу, как работает его мысль. Наконец, он повернулся. Смутная идея пробивалась сквозь задумчивый прищур.

– А если класс «Толстяк»?

– Мелковат, – фыркнул я.

«Толстяки» заводились обычно в тоннелях метро, заброшках и дремучих деревнях. Огромные твари, зомбирующие людей волнами пси-излучения. Таких подрывали специально обученные оперативники в специальных защитных шлемах. Как это недавно было с Ховринкой.

Только вот культистов и других идиотов с жертвоприношениями во Пскове пока не замечали.

– Погоди. А если он как айсберг? Может, под водой его туша? Этот свой чудо-отросток он высовывает, а когда кто-то приближается – ну, не знаю, распыляет его как-то, чтоб не оттяпали. Как хвост у ящерицы, только на молекулы…

– Твою ж медь! – Я вскочил.

Если в глубинах Великой действительно завёлся «Толстяк», то это может объяснить… да примерно всё. В том числе, почему аномальный эффект работает только в границах города, а в особенности – центра. А мы-то грешили на реку, у нас уже все гидрологи в мыле – где они только пробы ни брали!

Серов взъерошил волосы, обычно прилизанные до блеска. В глазах его воспылал лихорадочный огонь. Лёха сунулся к стационарному телефону на столе.

– Ты куда? – спросил я.

– Так ведь… наверх же. У нас тут такого сканера нет, чтоб его ультразвуком прощупать. Сейчас закажу, пришлют на неделе – мы его мигом нарисуем. Как одну из моих французских женщин.

– Каких нахе… А, ладно. И что дальше?

– Эвакуируем всех и оцепим Псков, чтоб никто не совался. Придётся, конечно, новую партию данных рассекретить, ну что поделать.

– Как же, – хмыкнул я. – Сразу же полезут, экстремалы чёртовы. Как в Чернобыль.

– Как в Чернобыль, говоришь? – Серов недобро усмехнулся. – Тогда боеголовкой и приложим. Кремль только жалко будет.

– Да знаешь, не особо.

– Быдло ты, Костя.

– Сам дурак.

На том и порешили.

* * *

Из-за суеты с заявкой на новый сканер мы с Серовым задержались дотемна. Но несмотря на это, домой я пришёл в приподнятом расположении духа – впервые за месяц. В гостиной горел ночник. Я разулся, скинул пальто, выглянул в окно на кухне. Фонарь во дворе светил тепло, рыжевато. Полосатый кот подбежал, потёрся об него боком, вытянулся метра на полтора и обвился змеёй. Я отвернулся.

Вошёл в гостиную – увидел Нину, читавшую книгу в кресле. Нина подняла глаза – осторожно, виновато. Я вздрогнул, едва не растеряв всё настроение.

Каждый раз.

Этот взгляд у неё появился после аварии. Даже нет – после того, как её выписали. Я ухаживал за ней, ввинтил поручни по всей квартире, помогал забираться по ним в ванну, в туалет, перетаскивать ставшие чужими ноги на кровать. Сперва она часто плакала, когда я хватал её под мышками, как учили в больнице. Когда укутывал одеялом сухие колени.

Потом в ней что-то закостенело. Она не разрешала мне готовить, всегда делала это сама. Сказала, что у меня всё равно плохо получалось. В ней крепла, вкручиваясь в душу, эта странная одержимость, о которой она лишь однажды проговорилась.

Не быть обузой.

Постепенно окрепли мышцы рук, выработалась сноровка. В пальцах Нины появилась стальная сила. Теперь я просыпался от боли, когда она стискивала ночью моё запястье – и успокаивал её, разрыдавшуюся от ужаса посреди глухой бессонницы. На моей руке оставались синяки.

Я бы хотел сказать, что Нина привыкла. Но к этому привыкнуть нельзя. Пришлось удалить и уничтожить все фотографии, где мы с ней были запечатлены в изящных пируэтах танго. Выбросить все её шикарные туфли. Продавать она не хотела. Гордая.

Лишь одно фото я оставил. Украдкой унёс на работу и поставил в рамочку на рабочем месте. Наша первая встреча: Новый Год, гуляет всё Бюро, сначала утренник для детей сотрудников, а вечером – корпоратив для взрослых. Мы работали на разных этажах и познакомились там, у блестящей шариками ёлки, в цветастом полумраке вечеринки. Уже и не помню, кто нас тогда заснял: я в элегантном костюме с растрёпанной копной волос поддерживаю Нину за бёдра, а она опирается мне на плечи и выпрямляется стрелой, согнув одно колено. И цветастые пятна гуляют по моему распахнутому пиджаку и её открытым ногам. Сильным, красивым ногам.

– Костя, всё хорошо? – спросила Нина тихо.

– Да, – встрепенулся я. – А что?

– Ты какой-то странный.

Я улыбнулся. Присел на пол рядом с креслом, поцеловал жену в сгиб локтя и поднял глаза.

– Кажется, мы нашли решение. Пока проверяем, но гипотеза очень правдоподобная. И если всё выгорит…

Она вытянулась, затрепетав. Нерешительная улыбка тронула губы. Нина погладила меня по голове и с нежностью произнесла:

– Всё закончится?

– Всё закончится, – отозвался я. – Мы уедем, мне дадут безумную премию, сделаем операцию, потом реабилитируешься, и мы будем танцевать, и… И знаешь, на остатки этой премии купим новые туфли. Десять пар. Самых лучших. Каждый день новые, чтобы…

– Тихо, тихо, накаркаешь, – мягко засмеялась она.

Я поцеловал её. Печаль не исчезла из её взгляда, но спряталась вглубь. В серо-зелёных глазах Нины заискрилась надежда.

* * *

Мы с Серовым сидели на парапете набережной и пили пиво. Перед нами стелилась тёмная рябь реки, виднелся чёрный силуэт, издевательски шагающий мимо. Из

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---