Осколки миров: Новые дороги - Дмитрий Фёдоров

четыре дня, раз естественных осадков ожидать не приходится. На полив у нас уходило около двенадцати кубометров воды. Четыре брали из колодца, восемь — из еврокубов, куда вода откачивалась из скважины. Но это количество постепенно росло, так как посевов становилось больше, добавлялись новые культуры. Уже спустя пару недель на первых полях вовсю перла зелень, и Валентина говорила, что скоро нам надо будет это все окучивать. Пусть — даже такая работа лучше, чем ничего. Мы пытались было организовать лучшее жилище для людей, чем есть сейчас, но в, итоге, просто пустили трех самых младших детей жить в наш дом. Это частично решило проблему нехватки спальных мест, но очень сильно добавило нам шума… так что на день их выгоняли на улицу. Ваня был счастлив — его новые друзья были с ним все время. Ну и детям тоже было хорошо — лучше спать втроем на широком и мягком диване, чем мучаться на тех топчанах, что мы смогли предоставить людям. Да, за время грабежей те, кто посмышлёнее, набрали одеял и подушек, ими мы были обеспечены в полной мере, но вот матрасы как-то не захватили…

Ели мы все это время из общего котла. Кашу с сахаром или сухофруктами на завтрак, суп на обед, на ужин макароны или кашу с тушенкой плюс соленья и консервация. На завтрак выдавали еще дополнительно кусок хлеба и столовую ложку варенья или джема, чтобы сделать себе сладкий бутерброд к чаю. Никто не отказывался, все свою посуду чуть ли не вылизывали. Впрочем, наш режим дня не предполагал скудного питания — иначе бы сил работать не осталось. Мне это вообще все какой-то пионерлагерь напоминало, с таким питанием, чаем в здоровенных кастрюлях и сдачей грязной посуды в мойку. У Нины, кстати, теперь было четверо помощников. Они накрывали на стол, мыли посуду, помогали ей с готовкой, следили за курятником с ней вместе. Оказывается, прокормить семьдесят человек, точнее организовать их полноценное трехразовое питание, нифига не такая легкая задача, как казалось. Хорошо, что у нас была Нина, которая имела солидный опыт в таких делах. Во время земляных работ и обработки посадок люди иногда царапались, резались, один умник даже чуть не отрубил себе пальцы на ноге лопатой. Двое наших врачей со всем справлялись, пока что. Разве что на рукожопа пришлось потратить камень исцеления — там два пальца на соплях держались… Ну и Егор мог гарантировать ему только нормальное заживление после ампутации, так как оборудования для микрохирургии у него нет. А сшить на глазок все сосуды он пытаться даже не будет — некроз с вероятностью в восемьдесят процентов. В итоге максимально точно совместили срез пальцев и выдали розовый камень. Этого было достаточно — все недочеты камень исцеления исправил сам. Пальцы же обрели чувствительность уже на второй день.

На тринадцатый день после моего возвращения Нина с веселыми воплями выбежала из нашего курятника — оказывается, из яиц, что снесли эти стремные куры, начали вылупляться цыплята. Они выглядели как самые обычные цыплята — в желтом пуху, смешно переваливались и пищали, бегая за матерями. С одним только нюансом — они были, наверное, грамм по сто пятьдесят весом, как у недельных цыплят, уже на первый день. Что, в целом, ожидаемо — у этих куриц-мутантов яйца были заметно больше гусиных. За всем этим с важным видом наблюдал петух, злобно позыркивая на окруживших курятник и загон людей. Проинструктировав детей, чтобы они не смели даже пытаться погладить цыплят или просунуть пальцы через сетку. Петух бдит, зараза, а при его весе килограмм в восемнадцать-двадцать он представляет нешуточную опасность даже для взрослого человека — когти и клюв были под стать его размерам. Комбикорма у нас было много, если оставались какие-то остатки еды, мы тоже вываливали их курам. Так что за судьбу цыплят я не сильно переживал. Зато в моих мечтах мы уже крутили на вертеле здоровенную куру-гриль…

И вот, вроде, событий-то за это время было достаточно, каждый день несколько часов рабочих задач, но какая же, черт возьми, скука! Все эти важные задачи могли сделать другие люди. Готовка пищи, уход за курятником — тут я вообще не участвовал. Расширение посевов, которое происходило раз в два-три дня из-за открывшихся площадей? Так этим рулила Валентина, как и уходом за текущими посевами. И людей у нее хватало, раз они могли себе позволить работать через день. Стройка — я мог легко исключить себя из этого процесса и он бы не остановился. Тренировки — даже их я мог перепоручить Диме, например. С управлением нашей общиной замечательно справилась бы Леночка без моего участия. Я там больше пугалом работал. Ваня играл с другими детьми и проводил время в нашей импровизированной школе. Я тратил на общение с ним час-полтора в день, а больше ему самому было, вроде как, и не надо. Михалыч к своим разработкам меня пока не подпускал, говорил, что ему еще покумекать надо. А сам там, кажется, по-тихому с мужиками с завода пивасик наш допивал и к самогону примерялся. Настя коротала время за шитьем вещей для детей, ей это занятие вполне себе нравилось… А лез на стену от тоски. Хотелось побиться башкой о стену, но стену было жалко — моя голова сейчас будет угрозой даже для кирпичных стен, не то, что для дерева. Заняты у меня были пять часов в день. Спать мне надо было около шести часов. Можно было и меньше, я чувствовал, что вполне проживу некоторое время и с четырьмя часами сна, но тут я себя решил не обделять. Да и способ убить время вполне себе годный. Еще где-то час-полтора на еду. А все остальное время я страдал херней. Пробовал тренировать свои навыки, но особого успеха не достиг. Воля мне пока толком не поддавалась, позволяя, разве что, зажечь щепку. Я старался тратить на нее хотя бы час в день, но прогресса не видел от слова совсем, что, учитывая общую подавленность, на корню рубило всю мою мотивацию. Полдня я таскался везде с постной рожей и портил всем настроение. Задолбал жену так, что она пыталась меня прогнать, избив палкой. Сломала палку и расстроилась. Расстраивать ее еще сильнее я не хотел и потому ушел сам. Знакомая встряска и изменение куска нашего «неба» стали для меня настоящим праздником. Пока остальные только начинали обсуждать произошедшее, я уже сайгаком несся в сторону оружейной, весело улыбаясь.

* * *

— Пум-пурум-пурум-пум-пум! Пам-парам-парам-пам-пам!

—