Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

Таким образом, один из главнейших способов наполнения местного бюджета и финансирования затрат по строительству города уже имелся, необходимо было только реализовать планы.

Миновав пролив Золотые ворота (так он назывался в той жизни, пускай так же называется и в этой), мы вошли в залив, который отныне станет именоваться Михайловским. Следом за «Алекто» не отставали «Ирина» и «Селена». Здесь волнение исчезло совершенно, по поверхности воды бежала только слабая рябь. Оставив по левому борту остров-страж, из которого можно было эффективно контролировать все подходы к заливу, и обойдя скалистую северную оконечность полуострова, сменил курс и направился вдоль берега выбирать место для строительства центральной части будущего города.

Увидев вдали ряд холмов и протекающий ручей, отдал команду вахтенному офицеру рифить паруса, но решил на стакселях отойти от пролива еще мили четыре. Дело в том, что в начале ХХ века в трех милях от внешнего побережья возник эпицентр серьезного землетрясения, который фактически уничтожил город. Поэтому строиться начнем значительно южнее, а севернее, там, где были наибольшие разрушения высотных домов, со временем разобъем самый грандиозный парк в мире.

Подняв подзорную трубу, осмотрел окрестности. Если на полуострове растительность была бедновата, то буквально через пару миль на противоположном берегу залива, там, где в той жизни располагался один из крупнейших портов в Тихом океане, полумиллионный город Окленд[60], стеной стоял могучий лес. Рядом с одним из лысых холмов в землю вросли длинные полуразрушенные индейские хижины. Но как я ни присматривался, людей нигде так и не заметил.

Глубины здесь были большие и позволяли судам подойти прямо к обрывистому берегу. Наконец бросили якоря, швартовые концы закрепили за деревца, растущие рядом. Матросы через фальшборт перекинули деревянный трап, и я в сопровождении караульного взвода старших курсантов и прицепившейся хвостиком Маленькой Радуги сошел на берег. При этом мои люди рассредоточились и взяли под контроль подходы к причалу, а я отошел в сторону и внимательно наблюдал, как швартовались Рыжков и Кривошапко. Что ж, за полтора года почти непрерывного пребывания в море ребята поднабрались опыта. Сейчас даже любой из матросов может претендовать на сержантскую должность, а большинство из них в будущем – и на офицерскую. В этом году надо отобрать человек тридцать и оставить учиться в морской школе. Да и на корабли, которые в будущем году сойдут со стапелей Малаги и Барселоны, для комплектации команд потребуется человек семьсот рядовых матросов. На собственных стапелях в течение года они вряд ли успеют раскрутиться. В общем, жизнь летела галопом: одни вопросы благополучно разрешались, а другие неумолимо назревали.

Сбросили трапы с «Селены», и ребята помогли сойти на берег уставшим девчонкам. Только сейчас заметил, какие у них измученные лица и исхудавшие фигуры, несмотря на то, что большинство из них были в положении и ходили с уже солидными животами. На берег они сходили, пошатываясь, брели к растущим деревьям и старались опереться о стволы.

– Боже! Неужели это конец?! – воскликнула Мария Рыжкова, и из ее глаз потекли слезы. Другие тоже захныкали, а некоторые и заревели.

– Это не конец, это только начало. Не плачьте, девчонки. – Я подходил к ним, гладил по головам, целовал руки. – Мы уже пришли и останемся здесь навсегда. Тут будет наш дом. Конечно, не сразу, но по проектам нашего архитектора господина Пирелли каждому из ваших мужей построим красивый дворец. Вы первые, и вы это заслужили. Здесь очень плодородная земля, хороший климат. Наши детки вырастут крепкими. За то, что вы вынесли такой тяжелый поход, за то, что вам довелось плыть вместе с нами вокруг света, мы вас очень любим и сделаем самыми счастливыми в мире.

– Ага, любят они, – пробубнила молоденькая, совсем хрупкая супруга сержанта-пушкаря Новикова, вытирая кулачком слезы и выставив вперед огромный живот, в котором точно зрела двойня. – Моего от дикарки не оторвешь, а потом еще байстрюки пойдут…

– Не переживай, Настя, нашла из-за чего расстраиваться, – подошел и мягко взял ее за руку. – Это они специально вас берегут, чтобы не нанести вреда тем, кто должен вскоре родиться. Нам детки здоровые нужны, или не так?

– Так, – шмыгнула она носом и взялась руками за живот. На лице женщины возникла болезненная гримаса, видно, ей было не совсем хорошо.

– У меня вон, даст Бог, тоже детишки пойдут, хоть и не по своей воле, а судьба так свела, – кивнул на Маленькую Радугу. – Но если будут дети, никогда от них не откажусь и дам им все, что положено. Ну а если и появятся у какой-то матери детки без отца, так ничего страшного, не дадим пропасть, поможем вырастить, выучить и профессию получить. Для этих целей за счет казны построим специальные школы-интернаты, где можно будет жить и учиться. И сирот это тоже касается, у детей погибших воинов будут самые большие привилегии. И вдов в обиду не дадим, это я вам обещаю железно.

– А к моим детям пойдете в крестные? – одной рукой поддерживая живот, а второй вцепившись в рукав хубона, Настя склонила голову к плечу и снизу вверх заглянула мне в глаза.

– Пойду.

– Правда?

– Даже не сомневайся, сколько там у тебя деток будет, всем стану крестным отцом, – твердо заявил ей и кивнул на спрятавшегося за спинами воинов Новикова. – Так что с супругом насчет моей будущей кумы можешь уже сейчас советоваться. Только разродись хорошо.

– Дай боже.

На берегу собирались воины, матросы, курсанты, мастеровые и мужики. Крестьянских семей было немного, всего семнадцать молодых каширских пар. Такого количества землепашцев для прокорма хлебом и крупами трех сотен человек посчитал вполне достаточным. Конечно, при условии интенсивного земледелия и использования более продвинутого и прогрессивного сельхозинвентаря.

По этому поводу среди всех моих воинов – бывших казаков, которые в сельском хозяйстве понимали неплохо, частенько шли споры. Но в каких-то источниках я точно читал, что Центральная долина Калифорнии в XIX веке обеспечивала пшеницей всю страну. Поэтому если каждый из мужиков распашет хотя бы по двадцать гектар и при этом получит средний урожай, то успех нам все равно будет гарантирован. Ничего, мои прогнозы подтвердит жизнь, а мои крестьяне станут богатыми людьми и настоящими хозяевами. Тем более что урожай здесь можно собирать дважды в год. Правда, из-за нехватки реманента и тягловых лошадей первое время все равно будет тяжело, поэтому я предложил в первый год распахать общинное поле без наделов. Вроде возражений не имелось.

С собой сейчас они тащили трех шатающихся голландских телок-сеголеток и совсем молодого бычка, четырех тягловых кобыл, четырех козлят и три ящика с голосистыми кукарекающими пернатыми. Следом за ними стали выводить строевых лошадей. Боже мой, чего только не пережили в пути и наши люди и эта живность!

– Христос родился! – услышал за спиной громкий голос отца Герасима. Сейчас он был не в привычной, затертой черной рясе, а в богослужебном облачении.