Черноморский призрак 2 - Сергей Васильевич Лысак

скользнул в каюту через открытый иллюминатор. Ванька не спал, а ждал нашего возвращения. Ганс быстро поменял нас местами, и сейчас Ваня знакомится с результатом учиненных нами безобразий в Константинополе и Варне, охреневая от увиденного. А я сажусь писать донесение Корнилову. Отправлю через три дня. Теоретически достаточно времени для того, чтобы новости дошли от Константинополя до Одессы «своим ходом». Если постараться, конечно. Мало ли, какая у меня агентура. А вот дальше придется отправлять фельдъегеря в Севастополь, поскольку в море из-за льда выйти невозможно. Жаль, но как минимум на пару месяцев «хулиганская флотилия» выведена из игры. Может быть пока в Петербург сгонять? Все равно, в Одессе сейчас делать нечего. А в Севастополе и без меня управятся. Трудно будет объяснить Корнилову и Нахимову, откуда у меня появляется свежая и точная информация, если я безвылазно сижу в Севастополе. Это в Одессе все можно свалить на своих агентов-контрабандистов. В Севастополе такое объяснение не пройдет. Ладно… Поживем — увидим…

Следующие дни прошли спокойно. Фельдъегерь с пакетом и охраной из наших конных егерей убыл в Севастополь, а вскоре в Одессу пришли новости из Константинополя и Варны. Что ни говори, но у одесских контрабандистов связь налажена отменно. Разумеется, пока эти новости добирались до Одессы, они становились все более и более фантастичными, поэтому в них не особо поверили. Но то, что в Константинополе и Варне произошли какие-то неприятные для супостатов события, сомнению не подвергалось. Все население города ликовало, а господа военные уже строили планы по захвату Константинополя. Один лишь Новосильцев проявлял недовольство, заявляя, что из-за проклятого льда нет никакой возможности выйти в море, и «наломать щепок» из того, что осталось в Варне. По крайней мере, он ставил перед собой реально выполнимые задачи. И взять Константинополь силами одной лишь «хулиганской флотилии» не собирался.

Ну а я проводил время с Цилей, наносил визиты дяде и нужным людям, приглядывал за ремонтными работами на «Лебеде», и готовил планы на кампанию следующего года. То есть, по сути, бездельничал. Ганс с Ванькой каждую ночь вылетали на разведку. Поэтому то, что творится в стане противника, мне было известно гораздо лучше, чем кому-либо в Одессе. А ситуация складывалась очень интересная.

И Омманни, и Буэ-Вильоме уцелели, хотя их флагманы отправились на дно Золотого Рога. Наша разведгруппа осталась вне подозрений, поэтому продолжала работать, собирая информацию. По инструкции, после проведения диверсии, они должны были избегать активных действий, всеми силами изображая законопослушных подданных повелителя правоверных.

В Константинополе разгорелся скандал. Англичане и французы негодовали, обвиняя турок чуть ли не в предательстве, и попытке заключить сепаратный мир с Россией. Разумеется, султану это очень не нравилось, и он отвергал все обвинения. Но по Константинополю поползли слухи, что эти обвинения не лишены оснований. Султан Абдул-Меджид уже много раз пожалел, что поверил щедрым посулам Англии и Франции, и пошел у них на поводу. И был бы рад выбраться из этой ямы, куда влез собственными стараниями. Даже наплевав на своих союзников. От которых, как выяснилось, никакого толку. Но сделать это было не так-то просто. Не знаю, что там творилось на дипломатическом фронте, — до Одессы эти новости еще не дошли, но в Константинополе ситуация была близка к взрыву. Бензина в огонь добавила новость о событиях в Варне. Если адмирал Буэ-Вильоме и раньше не торопился идти в Варну, то теперь и подавно. Тем более, без «утюгов» его эскадра ничего серьезного из себя не представляла. Моральный дух что английских, что французских моряков упал ниже плинтуса. Несмотря на большое количество взорванных кораблей, спаслись с них довольно многие. Поскольку те, кого миновала чаша сия, сразу же спустили шлюпки, и стали подбирать людей из воды. Которых пришлось распихивать на уцелевшие корабли, где сразу же начался обмен информацией. Снова вспомнили о «черноморском призраке». Команды были на грани бунта. Никто уже не верил ни в победу над Россией, ни в безопасность нахождения в Константинополе. А уж о том, чтобы идти в Черное море и воевать с русским флотом, об этом никто даже не заикался. Сложилась патовая ситуация. Наш Черноморский флот находился в Севастополе и не мог дотянуться до противника, а противник не горел желанием искать встречи с Черноморским флотом. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта неопределенность, если бы не события в Варне.

Адмирал Гамелен окончательно «созрел». Помимо сгоревших дотла трех кораблей получили сильные повреждения корпуса при посадке на камни еще три линейных корабля — трехдечный «Вальми» и двухдечные «Алжир» и «Вилль де Марсель». Им требовался серьезный и длительный ремонт. Остальных удалось стащить с мели пароходами в более-менее целом виде. После таких потерь рассуждать о победе над Черноморским флотом было глупо. Тем более, в Варне уже знали о Константинопольской побудке. А русская армия приближалась. Поэтому адмирал Гамелен наплевал на приказ ждать подкреплений, и принял единственно верное в сложившейся ситуации решение. Когда шторм утих, увел остатки своей сильно поредевшей эскадры в Константинополь, отставив в Варне поврежденные корабли. И по прибытию принял командование над получившейся «сборной солянкой», сняв таким образом ответственность с Буэ-Вильоме за дальнейшие действия. Чему тот был только рад, вернувшись к своим прежним обязанностям начальника штаба. Все равно, ничего хорошего в будущем ни Гамелен, ни Буэ-Вильоме, не ждали.

Ответ из Севастополя пришел достаточно быстро. Корнилов благодарил за ценную информацию, и выражал сожаление, что в наши дела вмешалась стихия. Пока что Черноморский флот будет действовать, не рассчитывая на помощь «хулиганской флотилии». Как именно он собирается действовать, Корнилов не сообщал. Молодец, соблюдает конспирацию. Не то, что некоторые.

Казалось бы, все идет хорошо. Но чувство тревоги не отпускало. И вскоре этому появилось материальное подтверждение. В один из январских дней пришло письмо от моего папеньки. Помимо домашних и производственных новостей он сообщал, что в Петербурге стало неспокойно. Зачастили какие-то непонятные личности с визитами, причем среди них много иностранцев. Ходят слухи о скором завершении войны и «справедливом мире». А также о необходимости налаживания отношений с Европой, поскольку иначе можно остаться за бортом цивилизации, и все в таком же духе. Каждый факт по отдельности мало что значил, но все вместе… И я решил срочно вернуться в Петербург. Не нравится мне то, что там сейчас происходит.

Сообщил о поездке Циле, и предложил ей отправиться со мной. Та нисколько не возражала. Наоборот обрадовалась, поскольку давно мечтала побывать в столице. Что лицу иудейского вероисповедания сделать довольно проблематично.