Фантастика 2023-196 - Макс Гудвин

Я взглянул на него с жалостью. Действительно, попал человек, как кур во щи. Однако для проявления гуманизма время было неподходящее.

— Никакой нам, твое благородие, амнистии не будет, — проговорил я, старясь, чтобы это прозвучало как можно тверже. — Ты по их понятиям буквально на днях государственную измену совершил. Они таких теперь на кострах жгут, не слыхал?

При мысли о костре я сам поморщился, но капитана этакая перспектива повергла в такой ужас, что мне стало страшно, как бы он не грохнулся в обморок прямо при подчиненных, что было бы крайне не к месту.

— Не бойся, твое благородие, — приободрил я его, хлопнув ладонью по плотно обтянутому мундиром толстому плечу. — Мы этот город отстоим, и получим от его светлости награду. Я его лично попрошу, чтобы тебе баронство пожаловал. Только смотри, чтоб из гарнизона никто не сбежал, и все были налицо. Построй их прямо тут, на площади.

Тут капитан немного приободрился, расправив свои тараканьи усы. Коротко кивнув, он покатился обратно в пристроенную к ратуше кордегардию, разыскивать сержантов — всех четверых — и строить свое воинство.

Макс, глядя на его суетливую походку, покачал головой. Среди моих солдат тоже кое-кто посмеивался.

— Надо обследовать укрепления, — сказал я Максу, глядя на то, как перепуганный сержант выскочил из кордегардии — разыскивать своего коллегу, дежурящего на стене и вместе с ним собирать стражников, включая мирно спящих по домам. — Узнать, есть крепостные ружья помощнее, а то две пушки — это ни о чем.

— Ты всерьез намерен обороняться? — уточнил Макс. — Так-то мы все еще можем сняться с места и уйти в Кернадал. Там нас никто не осудит.

Я вспомнил о разговоре с Ксай, который состоялся у нас с ней сразу перед моим отъездом. Она предлагала поехать со мной, но я попросил ее этого не делать, изо всех сил убеждая, что дело почти безопасное, и она нужнее для меня здесь — чтобы наблюдать за тем, что происходит в штабе и вообще в армии. Больше-то никого из моих людей здесь не оставалось — Киру было бы наивно считать моим агентом.

Ксай в ответ на мои аргументы только скептически приподнимала бровь и настаивала на том, что ей лучше быть рядом, в качестве последнего резерва на случай, если оборона пойдет не по плану. Но я был непреклонен.

Я хорошо понимал, чем может обернуться появление дракона на городской стене на глазах у стольких людей. Орденская армия, конечно, может быть, и разбежится после такого, но то, что я после этого навсегда стану в глазах всей страны опасным чернокнижником — в этом можно не сомневаться. И не я один, а, пожалуй, и все егеря. Опять же, что будет после этого с самой Ксай? Ей после такого придется ходить и оглядываться, почище, чем Кире. А я вдруг почувствовал, что ее судьба меня очень волнует.

Одним словом, сколько бы она ни настаивала, в Митцен я ее с собой не взял, и она, кажется, не на шутку обиделась. Сейчас я об этом жалел — с Ксай было как-то спокойнее, но дело было уже сделано. И я знал, почему я ее не взял. Я действительно планировал обороняться. Плевать, что там задумал герцог, но я этот чертов город удержу, а потом еще посмотрю ему в глаза.

Так я Максу и ответил.

* * *

Армия Ордена подошла на закате следующего дня. Сперва на дороге появился конный разъезд — несколько десятков всадников в кожаных нагрудниках. К воротам — наглухо закрытым, конечно же — подскакал на гнедом жеребце молодой офицер с жидкими усишками, в доспехах и с щеголеватым плюмажем на шлеме.

— Именем его величества, приказываю открыть ворота и впустить войска! — выкрикну он уверенно и повелительно. Похоже, сопротивления никто не ждал.

— Именем его светлости герцога Тарсинского, сообщаю вам, что город ворота не откроет и предлагаю вступить в переговоры, — ответил я с высоты надвратной башни. Посреди всех перипетий этого долгого дня я нашел время для того, чтобы хорошенько начистить кирасу и даже натереть сапоги, так что выглядел сейчас не менее представительно, чем орденский хлыщ.

Он, в свою очередь, уставился на меня с таким выражением, словно с ним заговорил его конь, да еще и заговорил, против ожиданий, крайне непочтительно.

— Вы это бросьте! — рявкнул он, но голос при этом предательски дрогнул. Он, кажется, осознал, что он тут сейчас один на открытом месте, как вошь на сковороде, а из бойниц на него смотрят дула вражеских мушкетов. Не самое приятное ощущение. — Какие еще переговоры! Вы либо открываете ворота, либо это государственная измена!

— Измену совершает Орден, — ответил я. — Когда завязывает междоусобную свару в ту пору, когда следует сплотиться против нежити! Вы знаете, что мертвые уже вошли во внутренние земли⁈ Чего доброго, через пару недель тут окажутся. Кто с ними будет воевать, ваша армия, три тысячи человек? Да вы же разбежитесь все, и вас сожрут по одному!

Лицо парня, кажется, побледнело, явив собой разительный контраст с алым плюмажем. Он погарцевал на лошади, видимо, обдумывая, что сказать.

— Это измена! — выкрикнул он, очевидно, ничего более оригинального не придумав. — Я считаю до десяти, а потом пеняйте на себя! Раз!

— Будем считать, что уже десять, — крикнул я. — Давай, скачи к своим. Пусть или парламентеров присылают, или начинают штурм. Нечего тут рассусоливать.

Тот кивнул и в самом деле понесся назад, после чего вся кавалькада скрылась в ближайшем лесочке. Ненадолго — через полчаса на дороге уже показалась темная гусеница пехоты, которая начала перестраиваться в шеренгу, группируясь, отделенная от нас широким лугом. Вслед за ней появилась другая, третья, а вскоре показались несколько пушек, выстроенных в ровненький ряд. Я наблюдал за всем этим со стены в подзорную трубу, подаренную некогда тяжело раненным капитаном Дрикером по случаю благополучного возвращения в Крюстер.

Кажется, дальнейших переговоров никто решил не вести — сразу перешли к делу. Жаль — я рассчитывал потянуть время, оно работало на меня. Очевидно, вражеский командир это тоже хорошо понял и решил покончить с нами побыстрее, чтобы не потерять темп и вовремя сжать кольцо вокруг герцогской армии.

Мой расчет был прост. Если мы отобьем первый штурм, армия встанет под стенами и начнет осаду. Будет лупить из пушек в надежде пробить брешь в стене. Пушки у нее слабосильные, полевые, а стены в Митцене добротные.

С наскока такие не разнесешь — придется попотеть. И пока они будут потеть, герцогская армия сойдется в битве с королевской, и авось, как-нибудь, Кириными молитвами, одержит победу. После этого, хочется верить, сюда, все же пришлют подмогу.

Проблема была в том, что в последнем пункте были серьезные сомнения. По крайней мере, в том, что с его выполнением герцог будет торопиться. А коль скоро так, держаться придется долго.

Невеселые мысли мгновенно разогнала рявкнувшая за лугом пушка, а секунду спустя стена, о которую я опирался, дрогнула от ударившего в нее ядра.

— Это еще небольшое, — со знанием дела прокомментировал Макс. — У меня среди ребят один бывший каменщик есть — он стену осмотрел хорошенько. Говорит, не пробьют, хотя голову в заклад не даст. Разве что осадную артиллерию подтянут…

— Разведка герцогу докладывала, что осадных пушек у них нет, — ответил я. — Но они им не понадобятся. Они сейчас просто на штурм пойдут, а стрельнули так, больше для острастки. Давай с ребятами на исходную.

Словно подтверждая мои слова, шеренги пехоты за лугом дрогнули, и первая из них, рассыпалась, двинувшись в нашу сторону. Первые ряды несли лестницы, наскоро сбитые из досок, выломанных, должно быть, из посадских домов. Ни вала, ни рва вокруг городской стены не было — это были уже внутренние карнарские земли, где серьезных войн не знали довольно давно, а потому фортификации внимания не уделяли. Орденский командующий мог быть уверен, что штурм будет легким.

Когда подошли достаточно близко, я дал команду, и со стены грянул нестройный залп. Большая часть пуль ушла в молоко, но несколько фигур в первых рядах пошатнулись, завалившись в снег. Один уронил длинную лестницу, о которую запнулись двое его товарищей.

Я на секунду прикрыл глаза и постарался не думать о том, что сейчас будет с точки зрения того, что передо мной живые люди, но это далось не без труда. Некстати