Судный день - Дмитрий Дегтярев

красноречивым. Он словно хотел спросить: «ненормальный ты что ли?», но тут и без слов все было ясно. Ученый похоже понял, что его идею автоматически отмели, потому что взяв блокнот со стола рукововдителя, протяжно вздохнул и направился к общему столу в центре зала.

Джек повернулся к Гвен. Она улыбнулась.

– На самом деле весьма интересная идея.

– Скорее безумная. Не думаю, что лучами солнца возможно испарить 40 миль породы. Фантастика!

– Особенно, если больший процент состава – это железо.

– Вот и именно! – Джек поднял указательный палец вверх. – Так, что добро пожаловать в Голливуд, да и только. Единственный возможный вариант – ядерный удар, однако и с ним, что-то не клеится…

– У нас получиться! – Гвен положила ему руку на плечо. Он инстинктивно дернулся. Ученный это заметила и убрала руку. Джек покраснел.

– Извини.

– Это ты извини. – тихо прошептала Гвен. – Ладно, пойду к коллегам, может у них что получилось… – она повернулась и стремительно зашагала к общему столу.

Джек кивнул, сам не зная кому. Наверное, себе. Он рассказал Гвен о трагедии. О гибели жены. Она поняла, почему он дернулся от ее прикосновение. Тут дело не в неприятии, а дежавю. Так его касалась Кэрри, и Джек ничего не мог сделать со своей реакции. Вряд ли, когда-то сумеет. Во всяком случае, он в этом сильно сомневался.

Джек посмотрел на стоящую фотографию на столе. Снимок с семейного барбекю. Он по середине обнимает Кэрри левой рукой, а Энни правой. Бобби расплостался у их ног, высунув язык. Кэрри еще шутила, что он улыбается. Джек грустно покачал головой. Старое фото – Энни тогда не было и четырнадцати, но настолько близкое. Родное. Теперь нет, и не будет этой семейной идиллии. А ведь они были так счастливы. Все трое. Конечно, как и в любой нормальной семье у них возникали проблемы. Небольшие недопонимания с Кэрри; обиды, которые правда никогда не длились больше суток; разногласия с дочерью, особенно, что касалось ее ухажеров и иногда внешнего вида – но они были счастливы. По-настоящему! Теперь же, если даже им удастся избежать столкновение с астероидом, что останется? Пустой дом и вина за смерть жены. Что бы, кто не говорил, он знал, кто несет вину за ее гибель. Это знала и Энни. Дочь обвинит его, и будет абсолютно права.

Энни…

Джек посмотрел в ее счастливое, полное энергии лицо на фотографии. Она – единственное, что засталяло его жить дальше. Работать. Находиться здесь в штабе, ища выход, а не рядом с ней, как хороший отец.

Джек скривился.

Он хотел быть с ней. Видеть ее глаза, слышать голос. Заботиться и защищать.

Джек посмотрел на лежащий рядом с ноутбуком мобильный. Может, стоит позвонить? Хотя, что он ей скажет? Начнет оправдываться, извиняться, объяснять, почему не с ней? Если бы он смог сказать, что нашел выход, спас планету, людей – но и этого нет. С другой стороны, звонок покажет, что ему не все равно. Что он отец, который помнит и заботится о своем ребенке.

Джек взял телефон. Повертев немного в руке, нажал кнопку быстрого набора, где был номер дочери.

Раздались неровные гудки, а затем сразу же включился автоответчик. Прослушав приветствие, Джек сказал: «Энни, привет – это я, папа. Перезвони сразу как сможешь. Пока.»

Он положил трубку обратно на стол, и взглянул на часы. Вполне возможно, что Энни решила вздремнуть, или занята.

Что ж, сообщение он оставил. Вопрос конечно, захочет ли дочь перезвонить тому, кто виноват в смерти ее матери?

Энни очнулась от громкого звука. Лежа на матрасе она задремала, а разбудил ее скрежещущий звук. Только сейчас Энни поняла, что это звук ключа в замке двери.

Ее двери!

Она быстро села. Сердце бешено заколотилось, отбивая барабанную дробь.

Ключ провернулся. Еще раз.

Энни сжала краешек матраса, стараясь сдержать подступавшую панику.

Дверь с противным скрипом отворилась. На пороге появились двое. Оба одеты в черный военный костюм. У обоих маски на лице. Разница была лишь в том, что один держал в руках поднос с едой, а второй винтовку.

Тот, что с оружием прошел вперед, держа ее на прицеле. Второй обошел его с боку, и подойдя к ней, поставил поднос на пол.

– Ешь! – его голос из-под маски звучал глухо и как-то неестественно.

Энни не пошевелилась.

Первый, с оружием, поднял винтовку.

– Ешь, или будет хуже. – его голос звучал еще зловещей.

Энни вспомнила о жутких криках, доносившихся из другого помещения и содрогнулась. Лучше подчиниться, оставив хоть какой-то шанс на выживание.

Энни взяла поднос и поставила его на матрас. На тарелке был бургер, тосты и чашка с чаем. Весьма недурной обед для заложницы. Хотя, может это был не обед, а ужин? Или завтрак? Или вовсе, последняя трапеза перед смертью?

Прежде, чем приняться за еду, Энни посмотрела на фигуры в черном, и задала вопрос, мучавший ее все это время:

– Где Карл? Мой спутник? Что с ним?

Никто не поспешил ответить.

– Скажите мне! Он жив?

Первый, с оружием указал дулом на поднос и повторил:

– Ешь!

Энни поняла, что ответов не будет. Еле сдерживая слезы, она принялась за еду. Две фигуры, стояли молча наблюдая за ее действиями. Энни не видела их глаз, спрятанных под маской, но буквально телом ощущала тяжелые взгляды. Закончив, она отодвинула от себя поднос. Тот, что с винтовкой и кивнул, и его напарник отправился с ним к выходу. Первый остался стоять на месте.

Энни похолодела от ужаса. Еще не все? Что ему нужно? Изнасиловать? Убить? Подвергнуть пыткам?

Она отодвинулась назад, прижавшись спиной к бетонной стене. Пусть будет, что угодно – просто так она не сдастся.

Дверь заскрипела, и оттуда показался второй, или похожий на него – в черном, с маской, только в этот раз он держал в руках чемоданчик. За ним шел пожилой мужчина в белом халате.

Доктор?

От изумления Энни даже открыла рот.

Доктор подошел к ее кровати и улыбнулся.

– И снова здравствуй.

Снова?

Они уже встречались?

Но, где? Когда?

Вслух же она не смогла произнести ни слова. Язык буквально прилип к гортани, не желая подчиняться.

Сопровождающий доктора человек в черном открыл чемоданчик. В нем лежали ампулы и ряд шприцов. Доктор достал один шприц и одну ампулу. Воткнув иглу в ампулу, он наполнил его прозрачной жидкостью, а затем проверил, прыснув ее наружу. Все работало.

Энни задрожала всем телом, понимая, что содержимое шприца предназначался ей.

Похоже доктор это заметил, потому что он покачал головой и заговорил тихим мягким голосом.

– Я не хочу этого делать, но иначе мне не поздоровиться. Здесь, – он указал на шприц. – ничего опасного. Сильное снотворное. Я введу, и ты заснешь. Ничего больного или опасного. Зато время пройдет гораздо быстрей. Хорошо?

Энни кивнула. Этот человек был заложником, как и она. Энни не хотелось быть источником неприятности для него. Снотворное, так снотворное… зато получится на время забыться…

Доктор улыбкой поблагодарил ее за содействие, и взял ее руку. Ловко и почти безболезненно он воткнул иглу в вену и ввел содержимое.

– Теперь, ложись. – проговорил доктор, переводя ее из сидячего положения в лежачее.

Энни не стала сопротивляться. Помещение вокруг заволакивало туманом. Ей хотелось поскорей в него окунуться.

Перед тем, как отключиться, Энни вспомнила, что и раньше видела этого доктора со шприцом, улыбкой и мягким голосом. Видела здесь, в ее камере. Значит, он уже не первый раз проделывает это.

Сколько же она тут уже пробыла?

Вместо ответа ее накрыло темной теплой пеленой, и она погрузилась в забытье.

Глава 20

Вашингтон.

Округ Колумбия.

Белый Дом.

Президент нервно барабанил пальцами по столу из красного дерева, напряженно смотря вперед на большой экран, где шел равномерный отсчет последних минут. Он сидел во главе стола в ситуационной комнате, которая распологалась на нижнем уровне под западным крылом Белого Дома и являлась одной из наиболее засекреченных зон резиденции. Создана она была еще в 1962 году при