Stargate Commander: История "Рассвета" - Александр Чёрный

– Ты же заметил сходство этого корабля с органикой рейфов? – спросил Катин. – А теперь представь корабль-город, населённый тысячами людей, способный перемещаться между планетами и галактиками, да ещё и не нуждающийся в ремонте. Любые повреждения, кроме фатальных, он способен не просто отремонтировать сам, но излечить путём деления клеток. Любые раны. Только подай энергию.

Я прикинул в уме расход энергии живого существа на поддержание жизнедеятельности организма и деление клеток тела. По килокалориям получалось немало, а в переводе на масштабы корабля и вовсе упасть можно.

– Это ж сколько энергии ему требуется? – почесал затылок.

– Астрономически до х?я, – согласился Рыков. – Но кого это колышет? Колониальный корабль, способный к межгалактическим переходам, лакомый кусочек для всех, кто понимаете его ценность. Тем более, что для самих Древних это не было проблемой. Те же модули нолевой точки они производили самостоятельно и в количестве.

– Люсианский союз спал и видел, как бы заполучить эту технологию, – пояснил Катин. – Но зачем довольствоваться малым, когда можно заграбастать всё? Это – целая верфь. Тот, кто догадается, как прокинуть сюда двухсторонний переход, будет править Млечным Путём, Андромедой и парой-тройкой соседних галактик во все стороны от нас.

Тут трудно не согласиться. Союз и хат`таками менее развитые по сравнению с Землёй расы кошмарить умудрялся. Если заполучат ту же самую «Аврору», хотя бы одну, баланс сил в галактике кардинально изменится. Огневой мощи одного крейсера хватит, чтобы разнести оборонительный флот планеты среднего уровня эволюции. Тогда придётся собирать очередное «ополчение», чтоб надрать зад люсианцам и указать им на их место на шконке у параши.

– Вот только, – хмыкнул Рыков. – С упоением обмазываться трофеями – это, конечно, хорошо. А то, что мы потратили всю энергию, какую была, на переход – этого забывать не стоит.

– Тоннельный двигатель? – повёл я бровью.

– Так точно, – подтвердил Катин. – Наша ячейка действует на борту бывшего флагмана Анубиса. Он их эпизодически менял, как перчатки, но на нашем, по ходу дела, обкатывал трофейные технологии Древних. Тоннельный двигатель стоит, и даже работает. Правда, энергии жрёт, тварина, как я не знаю.

– А вы тут какими судьбами? – спросил Рыков.

– Буквально, – подтвердил я. – Судьбами. Нас на «Судьбу» направляли. Как ограниченный контингент. Усиление присутствия и всё такое.

Катин хмыкнул в голос.

– Прикольно. «Судьбой» занималось смежное направление параллельно нашему. Это ж сколько ресурсов удалось скопить, чтоб такими энергозатратными проектами заниматься одновременно?

Я не стал говорить вслух, что параллельно этому союз вклинился в земную «оборонку».

– Только план пошёл не плану с самого начала, – коротко сообщил вместо этого. – На «Судьбу» мы так и не попали, зато вместо этого занимаемся космической робинзонадой и наслаждаемся романтикой неизведанной Вселенной в полутора миллиардах световых лет от Земли.

– Пятницы только не хватает, – фыркнул Аркаша.

– Наша с вами «Пятница» сейчас на борту этого корыта, – хмыкнул я.

К слову.

Посмотрел на Серёгу.

– Братья-сёстры есть? – спросил его.

Вопрос оперативника преизрядно удивил.

– Ну, да. Есть. Сестра.

– Не Анькой, часом, кличут? – поинтересовался я.

Видимо, у всех оперативников развивается чувство паршивого. Обычно, когда два собеседника на чужбине находят общего знакомого, как минимум, это повод для радости. Порой – чрезмерной, переходящей в бесконтрольное возлияние и питие вина. Но вместо радостного «Вы знакомы?», «Где встречались?» или «Как она?» Рыков помрачнел, предчувствуя нехорошее.

– Угадал, – напряжение в голосе опера чувствовалось физически.

– Давно виделись?

– Не томи уже, паря, – процедил он.

– Она в составе нашей экспедиции.

Самообладания офицеру хватило, чтоб остаться внешне спокойным. На скулах дёрнулись отдельные мышцы, от стиснутых зубов заиграли желваки, взгляд потяжелел ещё сильнее. Но внешне Рыков остался спокоен.

– Где она? – спросил он. – Что с ней?

Вместо ответа я молча махнул рукой и указал обоим оперативникам следовать за мной. То-то сейчас будет безудержная веселуха, я так чувствую.

Пока шли до ангара, ни словом не упомянул ни про состояние Рыковой, ни про «кассу», ни про её связь с союзом. Эти двое – оперативники. Для них в порядке вещей выстраивать истинную картину по обрывкам информации. Серёга сейчас сам всё увидит и оценит. А то я ещё ляпну что-нибудь не то, нагнету обстановку выше необходимого, и разруливай потом.

Всегда во всей литературе (по крайней мере, из прочитанной мною) воссоединение семьи – всегда донельзя трогательный и душещипательный момент. По своей сути и степени испытываемого зрителем/читателем катарсиса находится примерно между встречей на Эльбе и взятием Рейхстага. Обычно, следует сердечная сцена излияния семейной любви или скупая мужская слеза… ну, там, что ещё у нас проходит по разряду классических штампов?

Вот только ничего этого мы не увидели. Всё воссоединение заняло буквально несколько секунд.

Я пропустил Рыкова вперёд себя и указал на «прыгун», где оставил Аньку. Офицер прошёл вперёд, увидел сестру и только и выдавил из себя:

– Бл9дь…

Не понял. Это он констатировал произошедшее событие или обратился к биологу?

Глава 33. Трэш, угар и содомия.

Анька, развалившаяся в кресле, молча и безэмоционально развернулась на нём.

– Бл9дь..., – только и выдавил из себя Рыков.

– И вас обоих в ту же дырку, – согласилась биолог.

– Какая встреча, – хмыкнул Катин. – Прям самой судьбой предначертано…

Жалобами на ассоциативный ряд не страдаю, но, кажется, ещё долго теперь по жизни любая метаморфоза и любой речевой оборот, связанный с судьбой, будет напоминать мне про одноимённый корабль. Причём, исключительно в ключе его упоминания как объекта обсуждения.

– Судя по всему, знакомы все и со всеми, – резюмировал я. – Значит, тратить время на представления не будем.

– Предлагаю сразу перейти к бухалке! – вид безэмоциональной Рыковой, тщетно и бездарно косящей в безудержное веселие, оного веселия не вселял.

Серёга не сводил с сестры глаз.

– Что за жёваный в рот? – только и спросил он. – Ты сейчас на Земле должна быть.