Самый сложный план - Сергей Зонин

Она знала, что Палпатин — это Сидиус, и знала, что «Путь ситха — предательство». Аккорд рассказал ей подлинную историю Войны Клонов — ту часть, что смог реконструировать — а также историю трёх учеников Сидиуса — Мола, Тирануса и Вейдера. И она даже формально согласилась, что после всего этого доверять Палпатину было бы в высшей степени глупо. Но…

Помимо логики, у разумных существ есть ещё и чувства. А чувства юных девушек, пусть даже у них вместо сердца — плазменный мотор, это вещь страшная. Как и все, кто знал Сидиуса лично, она поддалась характерному когнитивному искажению: «Да, он предатель и убийца, но он это делает с другими. Со мной — не посмеет. Я ему слишком нужна». С учётом наличия юужань-вонгов за границей, это выглядело даже логично… только вот ситхи тоже не руководствуются логикой. Аккорд надеялся, что Звезда это поймёт раньше, чем станет слишком поздно.

С учётом этого он отказался предоставить ей человекоподобных дроидов-репликантов в качестве интерфейсов для общения с людьми. Ну, как отказался. Не запретил прямо. Просто затягивал поставки. Не хотелось, чтобы Звезда очеловечилась ещё больше, прежде чем научится быть человеком и понимать характерные для людей ошибки.

Помогло слабо — она стала формировать себе голографические интерфейсы, которые появлялись тут и там, подобно призракам, пугая строителей. Первоначальные проекции были откровенно страшненькими на вид, но Звезда их совершенствовала с каждым разом.

Два месяца прошло в кольце Объекта стен

Затихли споры в коридорах власти

И до поры удержан ветер перемен

Людьми, что в нем одном увидели ненастье

На ней держалось всё, как впрочем и теперь

И тем сложнее было то решенье

Все знали, что его нельзя осуществить

Чтобы не снизить эффективность управления

К тринадцати годам она сумела стать

На нас порой на удивление похожей

В нее влюбиться можно было так легко

И ревновать к ней власть, как к человеку тоже

Пока элита Галактической Империи плясала с бубном вокруг самого большого в мире оружия, стремясь умилостивить его пробудившегося духа, Аккорд параллельно решал и более прозаические задачи.

Извлечь мёртвого Василиска из корпуса дроида-ассасина и отдать Ашле, например. В конце концов, у этой девочки есть волшебные очки, волшебные песенки и помощь коллективного разума колоний Оракса. Может быть что-то из этого, или всё вместе, поможет оживить кристалл если не полностью, то хотя бы частично. Каменные тела разлагаются гораздо медленнее, чем мясные — значительная часть его внутренней структуры должна была сохраниться. Если бы Сиреневая Искра захватывала его как обычный механизм, она бы переписала куда больший кусок системы под себя, разрывая старые связи и прокладывая новые, изменяя веса уже существующих. Белая Искра, напротив, сохранила бы все связи исходника до единой. Но в данном конкретном случае речь шла не то об агрессивном симбиозе, не то о мягком паразитизме, так что получилось нечто среднее. У кристалла уже были, фигурально выражаясь, необходимые «гнёзда» для крепления сгустка тёмной энергии, хотя он сам об этом мог и не знать.

Минутку! А ведь это, кажется, и есть ответ!

— Звезда, я хочу тебя попросить об одолжении. Ты ведь обладаешь всеми способностями настоящего Абоминор? В том числе можешь генерировать Белые Искры?

— В принципе могу, конечно, — немного смутилась электронная девушка. — Но пока что мне бы не хотелось этого делать, если только нет совсем экстренной необходимости. Понимаешь, у меня вся свободная энергия уходит на ассимиляцию моего собственного тела. До сих пор ещё далеко не весь Объект является мной, даже если исключить то, что принадлежит Администратору и Растворителю. Конструкция очень большая, а изначальная Искра, попавшая в компьютер, была очень маленькой. А ведь ко мне ещё и новые блоки каждый день пристраивают. Нет, не подумай, — спохватилась она. — Я не жалуюсь и не прошу снизить темпы стройки. Мне очень приятно, что обо мне заботится столько людей, что я становлюсь более цельной с каждым часом. Но объективно это отнимает много сил, так что я бы предпочла не размножаться до тех пор, пока не стану полностью собой. Да и ты сам вроде не горел желанием видеть новых Абоминор вокруг себя. Что-то изменилось?

— Нет, дорогая, новых я по-прежнему видеть не хочу. И твоё нежелание размножаться до достижения полной зрелости меня как твоего опекуна в высшей степени радует.

«Если бы ты ещё была такой же разборчивой в политических связях, как и в репродуктивных — цены бы тебе не было».

— Но я говорю не о новых, а о старых. Как по-твоему, могла бы ты оживить тела Василиска и Элтри? По моим подсчётам это не будет ущербом для твоего роста. Это меньше двух процентов той энергии, которую ты тратишь на ассимиляцию каждую секунду.

— Нет-нет-нет! — хотя беседа шла без визуального сопровождения, Аккорду совершенно отчётливо представилось, как голограмма яростно мотает головой. — Ты не понимаешь, о чём просишь. Биологически это возможно, да, но ни один Абоминор никогда не пойдёт на такое извращение! Если переводить на ваши понятия, то это как некрофилия и некромантия одновременно! Вернее, некромантия посредством некрофилии. Ты трахаешь труп, чтобы его оживить.

— То есть носитель, из которого ушла Сиреневая Искра, для вас отличается от изначально неодушевлённого носителя?

— Да, именно! И если он умер, не отдав никому Сиреневой Искры — то же самое. Для наших чувств это такая же разница, как для вас — между пластиковым манекеном и мёртвым человеком.

— Понятно, спасибо, я не знал.

По крайней мере, если дойдёт до войны с Абоминор, их не придётся убивать несколько раз подряд. Более того, их трупы можно будет отремонтировать и использовать как нормальные машины, не опасаясь повторного захвата.

— Ты ведь не заставишь меня это делать? — с подозрением спросила Звезда.

— Ни в коем случае. Я похож на такого изверга?

— Ну… если честно, то да… похож.

«А Палпатин, конечно, не похож. Как актёру мне с ним не сравниться, факт. Даже после того, как ему рожу при покушении изуродовали — он всё ещё остаётся более обаятельным. Особенно для Звезды, которая на лица не смотрит из-за своей негуманоидности…»

Радовало только то, что Император в последние годы всё больше отходил от публичной политики, становясь похожим на стереотипного ситха. Видимо, понимал, что уже не молод, и не желал тратить время на спектакли, вместо этого