Иные - Александра Яковлева

Всю свою короткую безрадостную жизнь Пекка только и делал, что защищал сестру, спасал от справедливой кары, — и вот к чему это привело. Может, если бы он попал, все бы, наконец, закончилось. Но марево оказалось сильнее пули — и сильнее самой Ани. Все ее тренировки, попытки управлять силой оказались бесполезны. Марево лучше знало, как себя вести. Оно не желало так просто исчезать из этого мира.

— Аня, — окликнул ее Макс, подходя ближе. Он старался говорить мягко, но явно нервничал. — Аня, это я. Слышишь меня? Ты справилась! Умница.

Аня зло мотнула головой, разрыдалась еще сильнее. Она крепко держала запястье Пекки, надеясь почувствовать хоть слабый пульс, но рука брата только становилась холоднее.

— Он же хотел тебя убить… — Макс склонился над ней и коснулся ее плеча. — Так почему ты плачешь? Приди в себя, наконец. Его ведь превратили в робота, как и других… Он больше не твой брат…

Под пальцами проступали вздувшиеся знакомые бугры институтского клейма. Получается, все это время Пекка был жив, но профессор Ильинский прятал его от Ани. Знал — и молчал. Не передавал письма, не разрешал писать ему. А может, Пекка и правда не мог. Вдруг он лежал там, как кукла, среди таких же одурманенных кукол, за металлической дверью с огромной буквой М. Аня ходила мимо этой двери каждый день два месяца кряду и понятия не имела, насколько брат близко — и в то же время далеко. Что с ним делают. Кем его делают. Нечувствительный к боли, не узнающий родных. Если бы она знала тогда, в день приезда Макса, что Пекка в И нституте, она бы его вытащила — и, возможно, смогла бы спасти. Но Макс предпочел ей соврать. Чтобы сделать ее одинокой, слабой — во всем покорной.

Глубоко вдохнув, Аня собрала всю свою боль в тягучий комок, и марево снова вспыхнуло — но не золотым куполом, а гневным пламенем. Пламя обожгло живот, заплясало на кончиках пальцев. Аня посмотрела на Макса, и тот отшатнулся.

— Аня, я не знал, что он жив… — Он сразу понял свою ошибку.

— Ты мне врал, — процедила она. — Все это время.

Макс вскинул руки, совершенно растерянный, залепетал:

— Послушай, я люблю тебя…

Но всякая жалость к нему закончилась здесь и сейчас.

— Не желаю тебя слушать, — отрезала Аня.

Уложив бездыханного Пекку на землю и закрыв ему глаза, она выпрямилась во весь рост. И хоть она была почти на две головы ниже Макса, почувствовала, будто вырастает над ним — становится выше деревьев, выше скал.

— Тебе нужна была только моя сила. Моя сила, а не я! Так получи ее.

Марево билось в ее руках, хлестало волнами, и все вокруг взлетало на воздух. Могильные камни, мертвые птицы, тела бойцов, которых улучшали в подземных катакомбах Института. Только Пекка оставался неподвижным — Аня удерживала его у земли своей силой, защищая. Теперь она могла и так. Она была способна на все. Сила текла сквозь нее, отзываясь на любое чувство — вот только в ней не было ничего, кроме гнева и жажды мести.

Макс отступил на шаг, снова потянул на лицо маску.

— Не делай этого, Аня, — предупредил он рассерженно. — Не вынуждай меня!

Шепот проник сквозь ее щит острыми иглами, пробрался в подкорку. Все вокруг стихло, остался только голос, требовательный, как и сам Макс. Он ломал ее и выкручивал: покорись, покорись! Ты моя, говорил этот голос. Твоя сила — моя. Твое тело — мое. Ты будешь делать то, что я скажу.

Аня рухнула на колени, схватившись за голову. У нее не получалось ему сопротивляться, даже когда Макс не использовал дар. Когда вел себя обыкновенно, как многие мужчины: брал без спроса, решал за двоих, не терпел возражений. Такими были и Володя, и профессор Ильинский. Даже Пекка, хоть он просто заботился о сестре, как мог. А других мужчин Аня и не знала.

Каждый использовал ее по своему усмотрению. Видел в ней оружие или несмышленого ребенка, подопытную или способ произвести наследников — что угодно, только не человека. Ее руки знали больничные ремни и властную хватку пальцев. Ее лицо еще помнило пощечины брата. Ее тело с трудом перенесло пытки электричеством, водой и огнем. Оно до сих пор болело от настойчивой жадности Макса.

Если бы не марево, Аня давно бы сдалась — и растворилась в ком-то другом. Но дракон внутри нее был сильнее, чем она сама. Он не собирался подчиняться чужим приказам. Аня почувствовала, как он расправил огромные золотые крылья, и все стихло.

Ненавистный шепот смело волной, остался только тихий звон колокольчиков и свечение вокруг. И в этой тишине раздался оглушительный выстрел.

Макс покачнулся, упал в траву — и больше не встал. А к Ане бежал со всех ног следователь Лихолетов.

— Ты в порядке? — кричал он ей, хотя сам был весь изранен и морщился от боли.

Приблизившись, он перешел на шаг и наконец упал неподалеку в траву. Дальше его не пускал щит, который все еще висел над Аней. Лихолетов лишь тронул его пальцем, и по поверхности щита побежала едва заметная рябь.

— Красиво.

Он был весь в крови и пыли, но улыбался ей.

— Я вытащу тебя отсюда. Если захочешь. — Он похлопал себя по нагрудному карману. — У меня тут документы… Паспорт для тебя. Я украл из архива твое фото, чтобы его сделать, представляешь?

Лихолетов рассмеялся, и Аня не смогла сдержать улыбки.

— Это чтобы ты могла уехать отсюда. Домой или куда захочешь — решать тебе.

— Я правда могу решить?

Аня не верила тому, что слышит. Она уже никому не верила, и в особенности тем, кто пытался управлять ею, внушать свою волю. Вместо ответа Лихолетов вытащил из кармана паспорт и просто протянул ей.

Щит стал тонким, почти незаметным, и наконец рассеялся весь. Аня схватила документ, судорожно пролистала его, и по щекам сами собой потекли слезы. Новое имя, новая жизнь — она может начать с чистого листа. Попробовать еще раз. Как бы сильно ни болело в груди от разочарования, Макс оказал ей большую услугу. Теперь она умела жить со своим маревом, а значит, она справится сама.

— Ты больше не подопытная, не чья-то игрушка, — тихо сказал