Вечно голодный студент - RedDetonator

Ещё я узнал, что росомахи непредсказуемы и всегда могут находиться где-то рядом, но на людей они не лезут, потому что специализируются на тварях поменьше — собаках, подсвинках свинопотамов, лисах, зайцах, косулях или кабаргакулах.

Но если в воздухе запахнет кровью, то они обязательно почуют и подойдут, чтобы посмотреть, стоит ли игра свеч и можно ли отнять чью-то добычу.

— Помочь освежевать? — предложил я помощь.

— Я сам, — покачал головой Пастор, а затем посмотрел на небо. — Ты бы лучше лёг спать — тебе первую половину ночи дежурить.

— Да, скоро уже, — кивнул я и пошёл к навесу, под которым у нас оборудована эрзац-столовая.

Надо пить больше воды, чтобы ускорить накопление гликогена, ну и пожрать чего-нибудь было бы неплохо.

Лапша стоит за столом и нарезает мясо для сушки над костром. Багор подкинул нам очень ценный рецептик — пеммикан. Для его приготовления нужно сушёное или вяленое мясо, жир и сушёные ягоды, но можно добавить семечки подсолнуха или какие-нибудь орехи.

Идея продукта в том, что он высококалорийный, хранится очень долго, ну и не занимает много места при хранении. Но и его абсолютное преимущество: его можно приготовить из любого мяса, а остальные ингредиенты часто встречаются в тайге.

Нос, например, уже навострился находить съедобные ягоды, а также старые беличьи тайники. Последние — это забытые эльдорадо, содержащие в себе килограммы ценнейших лесных орехов…

Беру со стола бутылку с родниковой водой и прикладываюсь к ней.

— Как думаешь, найдёт ли кто-нибудь хранилище? — спросила вдруг Лапша.

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Поскорее бы нашли… — вздохнула она. — Иначе город точно не переживёт зиму…

— До зимы ещё надо как-то дожить, — грустно улыбнулся я. — Ситуация хуже и хуже с каждым днём.

— Знаю, — сказала она. — Но до зимы мы точно протянем. А вот что делать зимой…

Обстановка в городе обострилась почти до крайней степени, потому что окрестные города и поселения уже выметены рейдерами и бродягами, зверьё вокруг города выбито охотничьими группами, поэтому за провизией нужно уезжать всё дальше и дальше.

Это сказалось и на нас — пайки КДшников сократили до минимума, но это не особо острая проблема, потому что, в отличие от обычных людей, они могут добыть еду.

Позавчера мы были в Новокузнецке и новый паёк нас совсем не порадовал — подсчёт показал, что нам в сутки дают по 2000 килокалорий, что вообще не смешно. Обычным гражданским же и вовсе сократили суточный паёк до 900–1000 килокалорий, чего не хватает абсолютно ни на что.

Люди уже два раза массово выходили на улицы с требованиями к властям, но оба раза их жестоко избивали, после чего они возвращались в свои дома.

Смертность от голода растёт, народное недовольство растёт вместе с ним, а хранилище всё ещё не найдено…

— А если найдут — как думаешь, всё станет, как раньше? — спросила Лапша.

— На время, — ответил я.

— Может, правильно говорят, что нужно пробивать путь в Новосибирск? — поинтересовалась она.

«Пробитие пути в Новосибирск» — это очень популярная в народе идея. Как известно, город пал очень быстро. Главной причиной считается полная неспособность властей оперативно навести порядок и слишком большая численность населения.

Массы людей погибли очень быстро, на их трупах раскормилось зверьё, а запоздалая попытка организации сопротивления провалилась. Поговаривают, что в городе остались большие запасы провизии…

Только вот, пока мы «чесали» заброшенные шахты и перспективные локации в тайге, другие рейдеры пробились в Кемерово — увы, но продовольственных запасов там оказалось даже меньше, чем в Прокопьевске, но больше, чем в Гурьевске и Междуреченске вместе взятых.

То есть, сильно надеяться на Новосибирск не стоит, потому что население, в процессе своей гибели, ело и пило всё, что могло найти.

Зиму на запасах Новосибирска, даже если удастся наладить стабильный маршрут, как в Кемерово, что та ещё задачка, не пережить…

— Это не поможет, — покачал я головой. — Командование лишь оттягивает неизбежное — нужно хранилище, полное провизии. Без него городу конец.

— А нам? — спросила Лапша.

— Нам — тут как повезёт, — ответил я. — В принципе, достаточно крупной группой можно выживать, но это не жизнь.

— Мне плохо от мысли, что никто не найдёт хранилище… — призналась Лапша.

— Мне тоже как-то не по себе от этого, — кивнул я.

Десятки тысяч людей умрут от голода, замёрзнут насмерть, а выжившие будут существовать в ужасном мире сурового дефицита еды.

Беру с тарелки кусок волчатины, жареной на решётке, и быстро поглощаю её. На мой вкус, оно чрезмерно жёсткое, но зато калорийное. Запиваю мясо «Спрайтом» в жестяной банке и иду спать.

— Буди ко времени, — попросил я Носа.

— Да, конечно, — улыбнулся он. — Спокойного сна.

Разуваюсь, ложусь на раскладную кровать и накрываюсь шерстяным одеялом.

Сон пришёл быстро, потому что я уже давно живу в таком режиме…

Снилась мне, почему-то, бабушка.

Я пришёл с пар и почувствовал запах пирожков с фаршем, а также вареников с клубникой.

Захожу на кухню, бабушка улыбается мне и говорит, чтобы я мыл руки и садился за стол. Не замечаю, как возвращаюсь из ванной и начинаю уплетать горячие пирожки с фаршем, обжигающие мне губы и язык.

Бабушка спрашивает меня, как дела в школе — я отвечаю, что всё нормально, как обычно. Она вновь улыбается и пододвигает ко мне большую тарелку вареников с клубникой. С неописуемым удовольствием уплетаю их, несмотря на то, что они капец какие горячие…

Бабушка говорит мне, что надо быть осторожнее, потому что впереди тяжёлые времена — я лишь киваю и ем.

Она говорит, что я должен попить чаю с покупным бисквитом, а затем будет мороженое.

Чай я не очень люблю, но, как часто говорит Проф, Париж стоит мессы. До сих пор не знаю, что это значит.

Быстро выпиваю чай, а затем бабушка ставит передо мной большое ведро с мороженым. Я вооружаюсь ложкой и…

— Вставай, Студик! — растормошил меня Фазан. — Благая весть!

— Чего?.. — сонно сморщился я.

— Благая весть, говорю! — широко улыбаясь, заявил он. — Пой и пляши!

— Да скажи по существу уже… — попросил я.

— Хранилище нашли! — воскликнул Фазан. — Оказывается, мы там совсем рядом проходили!

— Гонишь! — не поверил я.

—