Самые памятные дни - Евгений Петрович Чернецов

Чернецов Евгений Петрович

Самые памятные дни

Женам советников Вооруженных Сил республики Ангола посвящается.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

К ВОПРОСУ О НЕКОТОРЫХ КОМАНДИРОВКАХ

Отъезд

В начале 1980 года, кажется в январе, меня вызвал к себе в кабинет замполит полка и то ли предложил, то ли приказал, а командира тогда не было на месте, собираться в командировку в качестве военного советника в Анголу, к кубинским товарищам. Причем было твердо обещано, что если откажусь, то партбилет на стол со всем вытекающим. А мне этого очень не хотелось, последнего, поскольку после весенней инспекторской проверки (в марте-апреле) я должен был идти на повышение или начальником штаба одного из полков своей артиллерийской дивизии, или командиром отдельного дивизиона в одну из дивизий на Карельском перешейке. Второй вариант был очень интересен своей перспективой, так как планировалось такие отдельные дивизионы развернуть в полки, что и произошло несколько позже и без меня. «Мимо рота носят чачу…». В общем, пришлось согласиться, и буквально через день начальник отдела кадров дивизии направил меня на медкомиссию в гарнизонный госпиталь, вместе с женой. Как оказалось, и она должна тоже собираться со мной. Прошел комиссию, жена тоже. Ждем вызова. Прошел февраль, потом март. Тишина. «Кадры» ни гу-гу. Потихоньку начал забывать, что куда-то собирался. Командир полка, Алексей Веташенков, уже сказал, что я пойду в мае на отдельный дивизион в Хийтолу, кто служил в ЛенВО, тот знает, где это. В принципе не очень далеко от Питера. Меня это полностью устраивало. И вот 17 апреля, в свой день рождения, прихожу я в полк полный уверенности в сегодняшнем и завтрашнем дне, и дежурный по части зовет меня к телефону, поскольку я был рядом с дежуркой. Беру трубку, а там кадровик дивизии с вопросом: «Ты дивизион сдал?».

Сначала я не понял вопроса, а потом «Блин!!!». В общем, я понял из всего сказанного и мной кадровику и кадровиком мне, хороший мужик был, что мне надо быть в Главном штабе Сухопутных войск в Москве в 10 утра 18 апреля. Делать нечего, пошел к командиру с извинением, что застолья не будет. Веташенков только руками развел, замполита не спросишь, слинял сукин сын, а ему самому распоряжение, как снег на голову. Болеть не надо. Срочно был отправлен один комбат за водкой и закуской, второй засел писать ведомость сдачи-приема под руководством начальника штаба, ему же принимать все хозяйство, третьего отправили в парк за машиной, чтоб была наготове развозить, если понадобится, тела павших бойцов. Позвонил домой, услышал, что меня любят и ждут, и рубашки погладят.

Часам к 13 всё было сделано — написано и подписано, принесено, разложено и налито. Замполита не позвали, он, изволите видеть, забыл сказать о новости еще несколько дней назад, как выяснилось. Ну, не…?! Посидели, попрощались, и я поехал на вокзал в Питер брать билеты на «вечернюю лошадь». В Москву поезд приходил где-то около 6 утра, других билетов было не купить, так что не выспался и как-то кушать охота. Поскольку Ленинградский вокзал мне был не знаком, то поехал на знакомый Белорусский. Все-таки почти 5 лет ездил через него в Германию и из Германии. Не все еще забылось, да и время как-то нужно было потратить. На Белорусском встречаю еще одного кадра, Володю Сытенко, учились вместе на Центральных артиллерийских курсах. Слово за слово, выяснили, что нам в одну и ту же сторону и даже в один кабинет. Стало веселее. Ну, а потом нашли и предприятие общепита, и стало совсем хорошо. И помылись, и побрились, и поели. Чудо! К 9 утра прибыли в Главный штаб, хотя в предписании стояло: к 10. Но ведь делать-то было нечего. Дождались. Пробыли там, самое большое, минут тридцать. Пока нашли кабинет и доложились. «Вас ждут в 10-м управлении Генерального штаба. Станция метро «Арбатская». К полковнику Сунцову. По возвращении из командировки прибыть к нам. Свободны товарищи». Поменяли нам с Володей командировочные предписания и двинулись мы на Арбат. Нашли. В бюро пропусков как будто только нас ждали, быстро все оформили и пошли мы искать загадочного товарища, полковника Сунцова. Собственно, искать то не пришлось, в бюро пропусков все рассказали, как и куда двигаться. Пришли, народу, как и мы, достаточно много, доложились. Получили указание ждать. Уже и не помню, сколько ждали, но что вот точно, еще до обеда нас собрали в каком-то классе, человек 15, проинструктировали насчет наших дальнейших действий и вручили направление в гостиницу на ул. Мосфильмовская. Как потом узнал: кличка «чекистская», от слова «чеки». Размещались в номерах попарно, кому с кем удобнее. В группе оказались знакомые между собой ребята и вопрос размещения решился быстро.

На следующий день начались наши хождения по кабинетам, где для осмотра, где для инструктажа, и обязательное посещение поликлиники. Вкатили каждому по несколько уколов от всякой заразы и дали несколько баночек с таблетками от малярии. Некоторые прививки действительно болезненные, но я их перенес хорошо, без температуры и прочих прелестей, типа болей под лопаткой. Запомнилось еще, что везде мы ходили группой, и старшим у нас был подполковник, как сейчас бы сказали «лицо кавказской национальности», будущий советник начальника штаба бригады. Пробыли мы в столице нашей родины десять дней. В один из последних дней нас всей группой направили на Старую площадь, в военный отдел ЦК КПСС. Особенно не стращали, я этого не запомнил, но сказали, чтобы, в случае чего…, не посрамили честь коммуниста, ну и т. д. Сдали партийные билеты, после командировки, мол, получите обратно. Вот только сейчас понял, что совершенно не помню — где потом получал его обратно. Выпало как-то. В течение этих десяти дней приобрели билеты на самолет, приоделись, кому это было нужно, на складе 10-го управления, встретили жен или съездили к женам. Кстати, насчет переодевания на складе. Совершенно ненужная операция была, как потом для себя определил. Срок носки обмундирования, армейского, продлевался на два года. Но это уж я потом уяснил, когда поздно было, и ордер на получение штатской одежды был выписан. Пришлось взять минимум и то отправить домой с женой. Жена моя, кстати, была со мной почти до самого отлета, а улетали мы 1-го мая. Поскольку жена была со мной