Ализм - Андрей Рафаилович Мельников

Ознакомительный фрагмент

Андрей Мельников

Ализм

Комплимент

сквозь ду-дочку

слова

звук

вылетает

и робко витает,

лишенный приюта,

потом

замирает

на кончике ушка

и медленно тает

в ракушке

уюта…

Затишье

ссадины вспышек,

кровоподтеки

плоских витрин,

синяки подворотен

тихими,

четкими

гранями вечера

упорядочены и расчерчены,

а тишина

разлинована звуками

очень бледными,

очень тонкими,

все зановесила сеточкой грусти,

взглядов повисли

ленивые локоны.

Это затишье — как перед бурей

по ту сторону

памяти,

сквозь витражи слезящихся глаз,

вновь застекленных

черною завистью.

Этюд

на короткой ниточке

вздоха,

скомканного в комочек,

как хрустальные узелочки,

серебрятся капельки

пота,

перекатываются по гортани,

заставляя звенеть

голос,

как натянутый тонкий

волос,

застрявший между

зубами,

обрывается на полуслове,

замирает и — снова

в пропасть,

до удушья щемящий

выдох

вдруг захлопнутой

двери,

и тут рождается пение –

холодная острая

мука,

как бритва становится

зрение,

отточена чуткость

слуха.

Звездные стебли смеха

в тот день,

когда в чехарду

играли зеленые

волны,

когда косолапый

краб

клешнями царапал

воздух,

и в теплую синеву

вонзались

с криками чайки,

мне удалось подглядеть,

как ты

вплетаешь в ресницы

звездные стебли

смеха,

льющиеся из глаз.

Дельфин

о, Дельфин –

продолжение

волн!

О, Дельфин,

коронованный

пеной,

подбери меня

в черный

шторм,

я хочу быть твоим

пленным,

мой голос

почти остыл

в бурунах

океанской постели,

я прильну

из последних

сил

к твоему

атласному телу.

Белое лезвие слов

накинул взгляда

петлю,

сузив зрачки,

затянул –

очень хотелось болью

остановить

тишину…

вот и устало

время

стрелки часов

толкать –

облокотилось

на стену,

начало вниз

сползать…

вывернуты наизнанку

острые грани

углов,

к горлу приставлен

вопль

белым лезвием слов…

долго выдавливал

звуки

корявым языком –

как выбитые зубы,

выплевывал на

пол.

Будто ветер пьяный

мне кажется –

день больной –

какой-то он

невменяемый,

то ли глухонемой,

то ли просто

печальный.

Крово-

Излияние

в небо, или в

мозг

после

замыкания

сумасшедших

гроз!

По деревьям

судорога

скачет обезьяной,

на дорогах –

сутолока,

будто ветер

пьяный.

Примитив (по Анри Руссо)

скользкий атлас

листа –

невольный свидетель

драмы:

прыжок

из чащи и –

два

больших наивных

зрачка,

в них еще нет

испуга,

и боль не пронзила

тело,

в них — отражение

джунглей

и искреннее

У Д И В Л Е Н И Е…

Пожар

стоит только

закрыть глаза,

как вокруг заклубится

дым,

удушающий дым костра –

прорывающийся

нарыв,

в этой едкой

пепельной мгле

хороводом кружится

смех,

обжигающий перепев –

сукровицей на языке,

в оглушающем реве

огня

очень хочется испустить

дикий

вопль еретика,

запылавшего изнутри.

Анти-Урба

в горле –

комом

грязная пакля тумана,

воздух –

эфиром пропитанный

кляп,

задыхается

в липкой зевоте дурмана

обезумевший город –

волосатый прожорливый

краб.

Крокет

расплавленный

свинец

трассирующих ливней

обрушился на сад,

в котором нет

людей,

есть только беглецы –