Королева кабачков сегодня в ударе - Светлана Нарватова

Королева кабачков сегодня в ударе

Глава 1

Тома-кулема

Тамара брела по улице, обречённо глядя на трещины в асфальте, и словно на репите твердила про себя: «Тома-кулёма». Как она могла быть настолько наивной? Разве можно так слепо доверять людям? Да, этот человек был не чужим.

Ещё вчера.

Ещё вчера Паша был её мужем.

А сегодня она — свободная женщина. Она свободна от мужа, свекрови, квартиры, которую она считала общей, и каких-либо средств к существованию. На карточке ещё оставалось немного денег, но это временно.

Тома всё ещё не могла поверить, что это происходит с ней.

Она всегда знала, что Маргарита Васильевна не в восторге от неё в качестве невестки. Та была против их брака. И Тамара все пять лет замужества старалась не упасть в грязь лицом и доказать, что достойна носить мужнину фамилию. Она убиралась, готовила, стирала, пахала на свекровкиной даче и снова готовила. Она поднялась до должности администратора бутика, а вместе с ней поднялась и зарплата, которая, к слову, была заметно повыше чем у Павлика. Но, как утверждал Павел, это было временно. Просто в его профессии дизайнера карьерный трамплин подлиннее, чем у какой-то продавщицы.

Особенно часто по поводу «продавщицы» — это слово неизменно произносилось с брезгливо поджатой губой — высказывалась Маргарита Васильевна. А Тома любила свою профессию. Она работала в бутике модной одежды и не видела в этом ничего предосудительного. У неё было отличное чутьё, и она умела посоветовать и подобрать то, что клиенткам шло и нравилось. Владелица бутика часто повторяла: «Девочки, помните: вы продаёте не платья и юбки. Вы продаёте настроение. Вы дарите клиентам мечты, надежды, веру в себя и в своё будущее».

И у Томы получалось!

Постоянных покупателей у неё было больше, чем у кого бы то ни было другого в их сети. И денег Тамара зарабатывала много не потому, что обсчитывала покупателей, как полагала свекровь, а как процент от продаж. Она верила, что однажды Паша станет востребованным художником, и она сможет себе позволить уйти в декрет.

Но вместо этого Паша сказал, что больше в ней не нуждается. А квартира вовсе не их общая, а Маргариты Васильевны. Заработана непосильным трудом. Тома врёт. Деньги по ипотеке тоже вносила Маргарита Васильевна. А они жили впроголодь, и теперь на Томе ещё половина набранных Пашей кредитов.

Ей говорили, что квартира будет оформляться на Пашу, потому что нужно срочно. Такой прекрасный вариант попался, а Тамара, как назло, в это время гостила у мамы в другом городе. «Но какая разница?» — убеждал её Паша. Ведь всё, что покупается в браке, является общей собственностью!

Если бы квартира была куплена на Пашу — да. Но она каким-то чудом оказалась оформлена на свекровь. И те деньги, которые Тома отдавала мужу на погашение ипотеки, она отдавала просто так, безо всякой расписки. Потому что они же семья. У них же всё общее.

Общими оказались только кредиты.

Тамара-лошара!

Хотя так совсем грубо вышло.

У Томы даже слёз не было. Она оказалась настолько раздавлена, что даже ноги, казалось, еле двигались.

Куда ей теперь идти?

Сегодня Маргарита Васильевна щедро позволила переночевать в квартире. Но завтра — с вещами на выход!

Тома подошла к перекрёстку. Зажёгся зелёный, и старушка справа, опираясь на клюку, засеменила по проезжей части. Возле ограждения осталась стоять сумка, обычная продуктовая авоська.

— Бабушка, вы сумку забыли! — Тома подхватила увесистый шоппер и поспешила следом. — Бабушка!

— Ась! — Бабулька, классический божий одуванчик, в круглых роговых очёчках и скромном старомодном платьице родом из СССР, обернулась к Томе.

— Сумку вы забыли! — Тамара бросила взгляд в недра авоськи и обнаружила там пару крупных кабачков. Закралась мысль: а была ли сумка действительно забыта? Может, она была оставлена в отчаянном желании пристроить непристраиваемое?

— Ой, деточка, вот спасибо тебе! — расцвела бабулька, протягивая нетвёрдую руку, и Тома устыдилась своих мыслей.

— Давайте я вам помогу через дорогу перейти и сумочку донесу. Тяжёлая ведь!

— Мне так неловко, деточка… — прошамкала старушка, цепляясь за локоть.

— Да ничего, я никуда не тороплюсь. — Тома бросила взгляд на мигающий зеленый. — Бабушка, а вот тут нам надо бы поспешить! — Она чувствовала себя паровозом, который прёт непослушный состав.

Бабулька поднажала, но в самом конце зебры, почти у тротуара, конец клюки соскользнул по асфальту прямо под ноги Томе. Та споткнулась и полетела носом на мостовую.

— Ой, деточка! Вот я же неловкая какая! — запричитала старушка, помогая Тамаре подняться и отряхивая ей юбку. — Как нога?

— Ничего страшного! — поспешила уверить Тома.

— Эти схветофоры. Ой, такая с ними морока! — поделилась бабулька и потянула Тамару за широкий рукав.

И только тут до Томы дошло, что на суде она была в деловом костюме. А сейчас — в льняной блузе со свободными рукавами, жилете на шнуровке, коричневой домотканой юбке в пол и белом поношенном переднике. Аналогично была одета и старушка. Вместо асфальта под ногами была мощёная мостовая, а домА вокруг могли похвастаться от силы двумя этажами.

Тома застыла на месте, не веря глазам своим.

— Это что? — потрясённо спросила она у спутницы.

— Так Любавицы же, — удивилась та.

— А где светофоры⁈

— Ой, деточка! Совсем старая я стала, головой повредилась! Всё путаю! — пожаловалась бабулька, продолжая тянуть Тамару вперёд.

— Ничего страшного, — Тома не собиралась сдвигаться с места. — Вы меня просто назад верните.

— Деточка, так я не помню! — всплеснула старушка руками. — Память отказывает! Бывает, что-то делаю, а как — уже не помню. Вот раньше, бывало, взмахну палочкой — и карета из тыквы, грумы из крыс. А теперь, душенька… — Бабулька упорно дёргала Тому за руку. На них начинали оглядываться прохожие, одетые в такие же наряды условно далёкого прошлого, когда об электричестве, интернете и двигателе внутреннего сгорания даже не мечтали. — … Теперь, душенька, я даже не могу вспомнить, где палочка!

Тамара подчинилась. Потому что глупо же стоять и чего-то требовать от маразматичной бабульки, которая воображает себя феей-крёстной Золушки.

Глава 2

Кабачковая диета и вот это

Тамара судорожно пыталась сообразить, как же случилось, что она оказалась непонятно