Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

Модернизация vs. война:

Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912–1913)

ВСТУПЛЕНИЕ

Ровно столетие отделяет мир от начала Балканских войн, внимания которым (несмотря на все их значение) в отечественной науке уделено незаслуженно мало. Оно и понятно: оказавшись в буквальном историографическом «плену» Великой войны, конфликт на Балканах надолго «завяз» на обочине серьезного исследовательского интереса. Это обстоятельство создало лакуну в изучении одного из важнейших «узлов» Новой истории региона — Балканские войны, как бы открыв XX век, одновременно завершили переходную, во многом — переломную, фазу развития балканской государственности.

Их результаты известны, однако, они требуют более глубокого осмысления, чем это представлено в традиционной историографии. Изучение балканского региона, которое проводилось в последние годы в рамках исследовательского проекта «Человек на Балканах», позволяет, на наш взгляд, не только расширить пространство научного поиска, в том числе за счет новых парадигм, но и попытаться найти корни пресловутого Восточного кризиса. Исходная база для этого — обращение к историческому контексту и внутренним реалиям государств полуострова: традиционной социальной структуре; особенностям менталитета и уровню политической культуры населения и элит; взаимоотношениям власти и общества, их реакции на вызовы предвоенного и военного времени. Иными словами, речь идет о рассмотрении теряющейся в веках «предыстории» конфликта, его сути и характера в начале XX в., и степени «модерности» балканских стран и народов. Ответа требуют, прежде всего, вопросы: как имперская традиция Юго-Восточной Европы проявила себя в качестве одной из Предпосылок Балканских войн; в чем состоит разгадка «массового национализма» в регионе; как настройка на войну отразилась на консолидации балканских народов; с чем в сфере «модернизации» сознания подошли они к кануну Новейшего времени; как реальная история событий 1912–1913 гг. соотносится с их трактовкой в национальных историографиях?

Все эти вопросы, опираясь на обновленный исследовательский инструментарий, и попытались осветить авторы настоящего сборника статей: «Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн 1912–1913 гг.». Это — ученые Москвы (ИСл, ИВИ, ИЭА РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова, МГИМО(У) МИД РФ); Нижнего Новгорода (Нижегородский Госуниверситет им. Н.И. Лобачевского); Екатеринбурга (Уральский Госуниверситет им. А.М. Горького); а также различных научных учреждений Сербии, Болгарии и Румынии. Сборник является продолжением серии трудов коллектива авторов (7-й выпуск) в рамках многолетнего проекта — «Человек на Балканах в процессе модернизации (середина XIX – XX в.)», и подготовлен при поддержке Программы фундаментальных исследований секции истории ОИФН РАН.

* * *

Характерно уже само название сборника — «Модернизация против войны», которое необходимо объяснить. Принято считать, что, несмотря на разрушения и людские потери, войны способствуют научнотехническому прогрессу: путем создания новых видов вооружений, совершенствования средств связи, повышения уровня моторизации и т. д. Но ко всем ли войнам это относится? Мировые — дают «мировые» результаты, на них работают ученые, инженеры, писатели-фантасты. А региональные?

Балканские страны в начале XX в. сами оружия (в промышленных объемах) не производили, закупая оное во Франции, Германии, Италии. Всего меньше — в России, поставлявшей, в основном, обмундирование и винтовки. Отгого-то в полях Македонии и велись орудийные дуэли «сербских» Шнейдер-Крезо с «турецкими» и «болгарскими» Круппами. Конечно, овладение европейским оружием и современной тактикой солдатами балканских армий уже являлось прогрессом, однако и он не всегда очевиден. Так, при осаде Адрианополя и Скутари для «бомбежки»{1} и разведки впервые применялись аэропланы. Причем заказанные в Европе турками, но «приватизированные» по дороге в Стамбул славянскими союзниками{2}, — болгарин Христо Топракчиев и серб Михайло Петрович открывают мировой мартиролог летных военных потерь{3}. Гарнизон же осажденного Скутари (тоже балканские жители), лицезрев в небе неведомые аппараты, впал в сильнейшую истерику. По словам бывшего коменданта крепости Эссад-паши, напуганные люди посчитали, что это — какие-то внеземные существа, назвав их «хвостатыми дьяволами»{4}. Другой характерный пример (см. статью В.Б. Хлебниковой в настоящем сборнике) — обучавшаяся русскими офицерами армия Черногории начала свое участие в Балканской войне как регулярное войско, а не ополчение (впервые в истории страны), но вскоре оно разбилось на «племена и кланы»; вести современную войну патриархальная Черногория оказалась не в состоянии. Что лишь подтверждает один из главных выводов наших предыдущих исследований: «За фасадом европейских новаций (в виде конституций и парламентаризма, многопартийности, современной системы образования, воинской службы и т. д.) скрывались устойчивые структуры и стереотипы традиционного общества, определявшие поведение не только простого “селяка”, но и большей части балканских элит»{5}.

Между тем, и балканским «традиционалистам», как отмечает А.Ю. Тимофеев, было, что предложить миру — отлаженное движение четников (собранных в мелкие группы, активно «работающие» в тылу противника) стало прообразом войскового спецназа. Он вырос из практики антиосманской хайдучии в Сербии, хайдутства в Болгарии и так называемого андартства в Греции и Албании{6}. Таким образом, своеобразный социальный феномен и национальная традиция трансформировались в элемент военной тактики, оказавшийся востребованным и за пределами Балкан. Но это, пожалуй, исключение. Нелишне вспомнить также о «стрельбе по-македонски», с двух рук сразу.

Итак, если Балканские войны и сыграли определенную роль в развитии военного дела, то к вопросам индустриализации и иных «подсистем» модернизации, так недостающей на полуострове, это вряд ли относится. Чтобы служить базой для взрыва научной мысли и технического прогресса, в регионе не было условий, и войны 1912–1913 гг. мало чем могли «помочь». Соответственно, тема проблематичности связи между войной и модернизацией в слаборазвитых странах напрашивается сама собой.

* * *

Однако, соотношение: «война — модернизация», кроме чисто «технологического», интересует нас и в ином аспекте. Речь идет о проблеме выбора каждой страны в судьбоносном для Балкан 1912 году, из самой постановки которой и проистекает дилемма — «модернизация или война?». Ведь, несмотря на во многом схожий культурно-политический архетип Homo Balkanicus, проблема выбора в разных балканских государствах приобретала свой облик. Поясним нашу мысль.

Развитие «новой» государственности у всех южнобалканских народов было серьезно деформировано нерешенностью задачи «освобождения и объединения», т. е. нереализованностью «национального идеала», основанного на этно-исторических мифах. И если средством его осуществления большинство элит предполагало, в конечном счете, одно — войну, то отношение к ней в разных странах имело свою специфику. И это вполне объяснимо — возьмем здесь, для примера, сербов и черногорцев: многовековые сербско — и черногорско-турецкие конфликты привели к формированию у их славянских участников «конфронтационного сознания», что во многом определило их дальнейшую историческую судьбу, явившись