Пересадка на станции «Вечность» - Алексей Андреевич Корнелюк

– Куда он делся? – опустив глаза в пол, спросил я, имея в виду коллекционера.

– Мне это неизвестно… Знаю только, что это их топливо. Они перемещаются от одного вагона к другому и питаются нереализованными планами.

– Но зачем поезд остановился и… – я осёкся, впервые подумав о том, кто управляет этим поездом. Есть ли в нём машинист? А дорога… как она выглядит?

Контролёр провел указательным пальцем, отчертив овал на стене, и предложил повторить за ним на своём месте. Я поднёс палец и потянул вбок, чувствуя небольшое сопротивление из ворсинок. Когда я закончил, по контуру проведённых окружностей пробежала белая линия. Затем свечение усилилось, и сердцевины овалов стали прозрачными.

Я придвинулся к окну.

Голова вмиг закружилась… Все краски смешались единой кляксой.

Казалось, поезд не едет, а, скорее, скользит по выдавленным маслянистым мазкам на холсте. Потоки цветов сгущались и вновь смешивались разноцветной паутиной.

– Что это? – не отрываясь от окна, проговорил я.

– Переходные линии судеб. – последовал ответ.

Я пытался фокусироваться, отдаляться и вновь приближаться к окну, но всё никак не мог разобрать увиденное… За окном был хаос, и в то же время его красота завораживала. Было приятно просто смотреть, чувствовать лбом холод окна, и всё же я испытывал какую-то причастность.

– Линии моих судеб? – уточнил я.

– Ага. – последовал короткий ответ.

До чего же потрясал вид… Калейдоскоп цветов заигрывал узорами и постоянно менялся. Постепенно до меня стало доходить услышанное. Нахмурив брови, я посмотрел на Ярослава.

– Ты хочешь сказать, что у меня так много линий судеб?

– Не только у тебя. У всех людей. – ответил контролёр.

Купе погрузилось в тишину. Я снова повернулся к окну, но увиденное уже воспринималось иначе – другим, чужим, необъяснимо тоскливым. Не то, чтобы один узор был лучше или хуже предыдущего, просто пугало само разнообразие.

Я прикрыл глаза и опустил голову на подголовник.

Раньше мне казалось, что у меня есть выбор, два… Ну, может, три варианта развития событий. А выходит, что вариантов сотни, тысячи, сотни тысяч?

Постепенно осознавая увиденное, я травмировал психику, незаметно всаживая в ногти иглы. Я поёжился и отсел от окна.

Стена снова стала однородной, и прозрачные овалы наполнились чернотой.

– Что не так? – не скрывая улыбки, спросил контролёр.

– Неужели так много вариантов судеб? Уму непостижимо… – я упёр локти в колени и положил голову на ладони.

– А ты думал, что твоя история написана и всё предрешено? – вопросом на вопрос ответил Ярослав. – Это выгодная позиция – верить в фатум, судьбу, неотвратимость предначертанного пути. Удобно и ограниченно. Ты мог быть кем угодно.

В купе повисла тошнотворная тишина. Смысл слов подкрадывался незаметно и болезненно. «Кем угодно…»

– Каждый твой поступок вёл тебя по твоему индивидуальному пути, шаг влево или шаг вправо менял координаты, но путь продолжался. Ты сам вносил корректировки. Даже топчась на месте, ты непроизвольно менял ветку судьбы.

– Выходит, и моя ранняя смерть – это одна из вариаций пути?

Ярослав кивнул головой. Его еле заметный кивок, как удар под дых, заставил меня скукожиться и вжаться в сиденье.

Я вспомнил, как откладывал поездку в Мурманск, чтобы увидеть китов, как переносил путешествие на Байкал, как перекладывал саму жизнь в корзину под названием «Потом», а потом так и не наступило.

Помню, как читал истории о том, как престарелые люди со слезами на глазах рассказывали о своих сожалениях. О том, как мало уделяли времени детям или любимым занятиям, о том, как шли на компромиссы с совестью. Всё это казалось таким далёким, не настоящим, повторяющимся клише от одного дряхлого рта к другому. Что это всё не про меня, а про них… Про безымянных стариков, чьи ямы уже выкопаны, а гробы ждут последней регистрации, предсмертного CHECK INа без возможности оставить отзыв и оценку капсульному отелю для покинутого жизнью тела.

А как же CHECK OUT? Выходит, что выселение уже и не про тебя вовсе. Тело, изъеденное червями, мало тебя интересует, а душа куда-то мчится, узнав в последний миг, что могла стать кем угодно. Да вот поздновато, момент упущен, и в книгу жалоб для меркантильной вселенной уже не черкануть два слова: «Пошла ты!» И не влепить двойку из пяти звёзд.

Или ещё можно?

Мои размышления прервал грустный взгляд контролёра.

Глава 17

– Я кое-что покажу. Вставай. – Ярослав медленно привстал с кресла и, расправив белоснежную ткань одеяния, скрылся в тамбуре.

Я за ним. Стоило мне выйти из купе, как захотелось вернуться обратно в свой островок безопасности. Тут даже холоднее. Скрестив руки на груди, я огляделся, но контролёра не было видно.

Так… Если слева хвост вагона, и оттуда я зашёл, тогда… Я развернулся на пятках и, попытавшись сделать шаг, чуть не упал. Ноги вросли в пол, корпус полетел вперёд, и, схватившись за край двери, я еле как удержался.

– Какого… – прошептал я, разглядывая намертво прилипшие туфли.

Квадрат пола, на котором я стоял, завибрировал и, помигивая тусклым зелёным цветом, поплыл вдоль тамбура вправо.

Оттолкнувшись от проёма, я поймал баланс, выставив вперёд руки.

Перемещение было беззвучным, неторопливым. Никаких ножек, колёсиков или механизмов, отдалённо напоминающих эскалатор. Я парил, стоя на квадрате пола!

Овалы дверей в соседние купе были закрыты, и что находилось по ту сторону, я мог только догадываться.

– Контролёр! – крикнул я.

Резко дёрнувшись, квадрат пола замер и загорелся красным.

– Оууу, понял. – проронил я, пытаясь сесть на корточки, чтобы погладить кусок матового стекла, но колени не дали согнуться…

Красный свет сменился зелёным, и мы поплыли дальше.

Воздух стал суховат, засвербило в носу.

Впереди один за другим зажигались лампы в форме ворот. От пола по стенам и потолку вырисовывались ровные проёмы тусклого серебристого света. Ширина каждой из линий была сантиметров 10-15, и чем глубже я плыл по тамбуру, тем шире они становились, в конце концов став единым ярким световым туннелем.

Что странно, щуриться не пришлось, свет был такой мягкий, что казалось, будто он обнимает мои зрачки.

Дверь впереди щёлкнула и, отъехав сначала немного вверх, а потом вбок, полностью открылась, образуя овальное отверстие.

Я подплывал всё ближе и ближе.

Свет каким-то образом не попадал внутрь открытой двери. Ощущая неладное, я стал вновь погружаться в тревожные чувства и захотел вернуться обратно.

– ТПРРР. – выдал я губами трель… но плитка-ковёр-самолет и не думала останавливаться, мягко неся меня в неизвестность.

Два метра… Чёрт-чёрт, до чего