Проснись и обернись - Алексей Андреевич Корнелюк

Алексей Корнелюк

Проснись и обернись

Глава 0

Крик ужаса вырывается из груди.

Тело потряхивает. Руки дрожат.

По груди бусинками катятся капли пота.

– Ааах… аа.... – Оперевшись на локти и закрыв веки, пытаюсь восстановить дыхание.

Я дома.. всё хорошо…

“Ааа…аах”.

Перед глазами вихрем проносятся ужасные сцены, свидетелем которых я стал.

Я щёлкнул выключателем, и над потолком зашумел вентилятор.

Гоняя разгоряченный воздух, он был моим страховочным тросом между миром снов и реальностью.

Скидываю промокшую от пота простынь и хватаю с прикроватной тумбы блокнот.

Включив светильник, быстро корябая ручкой, записываю: “Уровень 7, выбил страж, открыв дверь в детское воспоминание с кладбищем…”

Кончик ручки завис над бумагой… Сон таял на глазах, оставляя в памяти лишь обрывки.

Убрав со лба мокрую прядь волос, я, отложив блокнот, стал массировать виски.

– Пожалуйста.. пожалуйста… – шептал я.

… Ничего.. после могилы отца – пустота, как если бы кто-то только что стёр ластиком цельный фрагмент из сна.

От груди к горлу поднимается ком, то ли от злобы то ли от отчаяния. Я, вскочив с кровати, с размаху кидаю блокнот в стену.

Ударившись корешком, он с глухим ударом падает на пол, раскрывшись веером.

Открыв тумбочку, я вытащил кусок мела и, подойдя к стене, поставил засечку возле 41-го дня.

“ВввВвввВВвввв” – гонял воздух вентилятор, колыша раскрытые страницы блокнота.

Прижавшись к холодной бетонной стене, я ме-едленно скатился на пол.

Блокнот был почти полностью исписан, а точнее исчёркан, узорами и странными рисунками.

Спрятав за уши волосы, я два раза легонько ударился головой… Я был так близок, и вот опять.. Придётся ждать минимум 12 часов, чтобы сделать очередную попытку.

Проведя рукой по торчащим рёбрам и впалому животу, я понял, что долго так не протяну.

Кажется, дней 10 я почти не ем, не выхожу на улицу и не вспомню, когда в последний раз впускал в комнату утренний июльский воздух.

Проведя кончиком языка по пересохшим губам, я потянулся к блокноту.

Схватив его за корешок, я открыл первую страницу, на которой крупными буквами было начёркано слово “Фобетор”.

Из-за него я страдаю… Это он лишил меня возможности, как и раньше, залезать в толщу снов.

Только он виноват в том, что я здесь, а не в мире грёз, где у меня есть всё, о чём я только мечтал.

Кулак непроизвольно стал сжиматься, и, скомкав страницу, я вырвал её с корнем.

Сердце застучало, и, сглотнув ком в горле, я плотно сжал челюсть.

– Я близко, Фобетор… я близко.. – проговорил я сквозь зубы, не выпуская из рук скомканную страницу.

Глава 1

Но что-то я забегаю вперёд.

Давай представим красивый закадровый голос, который введёт тебя в курс дела, и грустную музыку на фоне, ну знаешь… для атмосферы, так сказать.

Тяга к путешествию по снам появилась в моей жизни внезапно.

До моего первого прыжка я был обычным замкнутым парнем.

Как и все, терял носки, забывал пользоваться дезодорантом и засиживался за компьютером до самого утра.

Когда мне исполнилось 18, я вдруг понял, что у жизни на меня свои планы, а точнее – их отсутствие.

В отличие от моих сокурсников, меня не ждало нагретое кресло в крупной компании.

Единственный, кто меня ждал – это мой кот, да и тот… мной, “мур-мур”, пользовался. Покормить, погладить, убрать горшок – вот и все, “мур-мяу”, взаимоотношения.

С каждым прожитым годом во мне крепла выученная беспомощность.

Жизнь потеряла всякие краски, как если бы кто-то забрал у меня все карандаши, оставив два цвета – коричневый и чёрный.

Так я и привык окрашивать свои будни в цвет меланхолии и депрессухи.

В глубине души я знал, что во мне что-то есть… Но это “что-то” скрыто где-то в расщелине моего сознания и уже давно не подаёт признаков жизни.

Тогда-то я и потерял всякую надежду и стал искать инструменты, чтобы забыться.

Залить, заглушить, затоптать тоненький голосок интуиции, повторяющий: “проснись- проснись…”

Началось всё с алкоголя.

Пиво не уважал, вино считал бессмысленной тратой денег, а водку любил за её функциональность.

До поры до времени мне удавалось балансировать между обычным состоянием опьянения и чёртовыми вертолётами.

Чем больше пил, тем больше требовалось водки, чтобы охмелеть до нужного уровня.

Иногда я перебарщивал, случайно выпивал больше и находил себя утром пускающим слюни на холодную кафельную плитку в ванной.

Алко-трип мой продлился недолго и закончился весьма прямолинейно, словами бровастого седовласого дядечки в белом халате: “Будешь продолжать в том же темпе, через месяц-два выплюнешь печень”.

Как вышел от врача, загуглил, где находится печень, и перестал пить. Пришлось искать новый метод забыться.

Открыл для себя наркотики.

Шатался по подвалам, ищя закладки, бродил по лесу, сверяя координаты. И всё ради очередной дозы чистого кайфа.

Курил, нюхал, втирал в дёсны, закатывал глаза от удовольствия, а утром ещё больше ненавидел себя и этот долбанный мир.

Казалось, что теперь жизнь – это не 24 часа, а отрезок времени, когда я долблю кристаллик, чтобы забыться…

Помню, как-то раз пришёл к матери просить в долг, и она, не выдержав, зарыдала, видя, во что я превратился…

Когда она захлопнула перед моим носом дверь, я на ватных ногах спускался по лестнице и увидел мятый бычок в пепельнице, вытащил его и закурил.

Мне не было противно. Я забыл, что такое самоуважение, и просто стал обслуживающим персоналом для своего тела.

Вот оно – дно: болото самопоедания и безысходности.

Когда я сделал последнюю затяжку, на глаза упала пелена, и, потеряв равновесие, я рухнул на холодный бетонный пол…

Глава 2

– Опять эти наркоши, уты-нуты, повылазили… Жив хоть?

Меня тыкнули чем-то острым под ребро, и я, разлепив глаза, собрался в позу калачика.

– Чуть холода спадают, они в подъезде себе апартаменты устраивают…

Женщина, крепко прижав сумку к груди, кряхтя, пыталась переступить через меня.

– Не перешагивайте, тётя, иначе я не вырасту, – севшим голосом сказал я.

– Я щас ментов вызову, паясничать с ними будешь.

Наконец переступив через меня, женщина лет за 50 одёрнула поднявшуюся вверх юбку, скрыв затяжки на колготках, и вышла из подъезда.

– Когда же вы все передохнете… – Послышался удаляющийся голос, сопровождаемый ритмичным постукиванием каблуков.

Голова ещё кружилась,