Спецагенты в шоколаде - Валентина Анатольевна Филиппенко

не умел переживать. А мармеладка, в образе вставной челюсти, в своём кабинете просматривала папки. Перед ней лежали дело Колбина, профайл Лавретски и свеженькая папка — на Грибоффа.

Сам же Грибофф таки заставил охранника взять себя в руки, а уже в них — пинцет. И достать из горшочка странное вещество. Оно оказалось таким тяжёлым, что рука охранника задрожала, он низко присел, вспотел, покраснел и едва ли мог дышать. Тогда Грибофф бросил на него злой взгляд и запищал, чтобы тот срочно кидал чёрную горошину в окно, иначе… Охранник с усилием кивнул и присел ещё ниже, чтобы замахнуться. Но… коленки его подвели, рука сделала слишком слабый взмах, и горошина из чёрного блестящего вещества взлетела совсем низко. Приземлившись прямо в банку Грибоффа!

Горошина булькнула и провалилась в жидкость банки, Грибофф ойкнул, начал пузыриться и дымиться, пищать и орать, а охранник упал на пол и пополз к двери, закрывая голову руками и молясь, чтобы жидкость из банки не выплеснулась на него.

А в это время в лаборатории Колбин хотел уничтожить другие горошины странного вещества. Но вспомнил, что если чуть докрутить формулу, то получится неплохая жевательная резинка. И с её помощью можно будет укрепить асфальт! Именно поэтому, положив тестовый образец антисахара в контейнер, учёный принялся за доработку состава. По поводу сахара он решил съездить к дедушке и посоветоваться с ним. Заодно ещё раз поблагодарив за Лавретски.

Часы в кабинете спецагентов тикали очень громко, отчего «В глазури» нервничала ещё больше и буквально бегала от двери до окна. Воздушно переживать у неё не получалось. Наверное, на каком-нибудь триста сорок седьмом её круге дверь открылась, и, хромая и потирая плечо, в кабинет вошёл «Петушок». Он тяжело дышал и буквально упал на свой стул. Зефирка и шоколадное яйцо бросились к нему.

— Как ты? «Петушок»! «Петушок»! — заглядывала в лицо агенту зефирка.

— Святые специи, «Петух»! Колет, колет в боку? — тревожился «Сюрприз».

— Я… Миссия выполнена… — слабо улыбнулся леденец и закатил глаза. «В глазури» уже несла воду, «Сюрприз» искал аптечку, когда дверь снова открылась и в кабинет запрыгнула челюсть-мармеладка.

— Я… не был готов к такому: учёный не стал есть пряник, и Лавретски чудом успел раскрыть фантик и бросить меня ему в рот. Как я успел впрыснуть состав и телепортироваться — не помню. Только оказался я в поле за домом конфет для диабетиков. Как больно падать на сухую землю, скажу я вам! Мой двоюродная бабушка пастила как-то раз…

— Отличная работа, агент «Петушок». Учёный остановил разработку и вообще… кажется, взялся за хорошее дело, — сказала мармеладка с порога, клацнув челюстями.

— Агент мармеладка, спасибо! — просиял леденец. Пострадавший агент в присутствии начальницы буквально на глазах ожил и даже выпрямился на стуле. — И ни один человек, ни один попугай не пострадал во время операции. Только… фантик тульского пряника остался в лаборатории! — склонил голову «Петушок». — И мне пришлось пробираться мимо его дома кустами и огородами, поэтому я так исцарапан.

— Почему? — удивилась «В глазури».

— Потому что мой фантик — прозрачный, и в нём пряник, видите ли, не может показаться другим сладостям на глаза.

— С этим мы разберёмся. — Мармеладка заулыбалась и клацнула зубами ещё раз. Она не скрывала улыбку, потому что ничего другого от леденца не ждала: тот всегда начинал хвастаться, когда уставал или нервничал.

Дело было закрыто!

Но что же случилось с Грибоффым?

Дело в фантике

Улитки и улики

— А теперь зажми зубами вот эту пластинку и покусай её. Вот так, молодец… Ничего не мешает?

В кабинете у доктора Вёшкина дети никогда не плакали. Они не боялись ни самого стоматолога, ни уколов, ни бормашины. Пациентов в приёмной всегда встречала медсестра в шапочке в виде головы единорога и в цветастом халате (то с радугой, то с карамельками), а в кабинете у врача стоял огромный «сухой» аквариум с улитками ахатинами. Смелым пациентам предлагались на выбор игры с Машей и Колей (так звали улиток) или охота на сладости.

— Зефир! — порой требовал звонкий детский голос награду за лечение.

— Улитку! — реже, но всё-таки звучало в кабинете Вёшкина.

Но уж если пациенты влюблялись в улиток, они влюблялись в них навсегда! Сделав свой выбор, дети могли запустить руку в аквариум с питомцами и аккуратно достать оттуда подопечных клиники. Посадить их на ладонь, выпустить на столик у окна или поднести к зеркалу и наблюдать, как улитки смешно разглядывают своё отражение и шевелят рожками. Попробовать угадать, поссорились ли сегодня Маша и Коля или у них хорошее настроение?

А если ребёнок выбирал сладости, он мог нырнуть рукой в большую стеклянную чашу, стоявшую на ресепшене, и «поймать» что-то вкусненькое. В истории болезни каждого малыша даже была специальная графа: сколько конфет, вафель и мармеладок выловил пациент после приёма. И каких только сладостей в чаше не было! Чернослив в шоколаде, ириски, тянучки, вафли, шоколадные яйца, пралине, мюсли и шипучая карамель… Целиться и хватать надо было с умом.

Иногда, когда между приёмом пациентов у стоматолога выдавалась пара свободных минут, доктор Вёшкин и сам играл с улитками. Они были его настоящими любимцами. Маша и Коля жили в кабинете пару лет и за это время изрядно подросли: уже с трудом помещались на ладони. Медсёстры в клинике их тоже очень любили: на собеседовании при устройстве в стоматологию кандидатов спрашивали не только о зубной нити и анестезии, но и как они относятся к животным. А именно к улиткам. Те шевелили рожками, если им нравился взявший их в руки человек, абсолютно одинаково. А если запах, игра или погода за окном улиткам не нравились, они втягивали голову и свою «лапку», почти исчезая в панцире.

Наверное, это была самая необычная детская стоматология в городе! О ней знали все, а запись была плотной, словно грильяж с орехами. Улитки и конфеты — достойное соседство, не правда ли?

За окном разливался закат и по-летнему громко пели птицы, когда на пороге кабинета появился посетитель. Невысокий, даже маленький, но с очень большой, непропорциональной головой, в детском комбинезоне и огромной «взрослой» панаме. Голос пациента звучал глухо, как у уставшего мужчины; с ним не было ни мамы с папой, ни бабушки, ни няни. Из-за двери выглянула медсестра и пожала плечами, глядя на стоматолога:

— Доктор Вёшкин, к вам… Гриша Грибов. Жалуется на…