VZ. Портрет на фоне нации - Дмитрий Львович Быков

оборотничество. Речи Зеленского — цепочка превращений. Он сам редактирует их, а иногда пишет с начала до конца. При этом спичрайтеры у него качественные со времен «Квартала». Рассмотрим его риторику и ее динамику.

Зеленский говорит много, обращается к украинцам и мировому сообществу почти ежедневно, честно отрабатывая главную функцию короля-нарратора — рассказывать, как и что. Перечислим его основные риторические приемы на материале обращений последнего года, сделаем это максимально нейтрально, поскольку ораторские приемы могут и должны быть спекулятивны: у Зеленского есть конкретная задача — привлечь на свою сторону как можно больше лидеров, денег и рядовых сочувствующих, а заодно поддержать в украинцах дух готовности ко всему и на все. В любви и на войне, сказал Джон Лилли и повторяют все, кому не лень, бесчестных приемов не бывает; в каком-то смысле все они спекулятивны, но деваться некуда.

   1. Зеленский любит подчеркивать, что Украина решает проблемы всего мира, что российская агрессия — не только украинская беда, что Украина защищает от непредсказуемого агрессора, вооруженного ядерными ракетами, всех жен и мужей, детей и стариков. Россия, напротив, настаивает на локализации дискурса, тоже прием очень старый (и довольно грязный): оставьте, это спор славян между собою и т.д. «Выпивайте и закусывайте, папаша, пусть вас не волнует этих глупостей». Зеленский и его команда преуспели в популяризации главного нарратива: это никак не спор славян, это передний край борьбы мировой архаики с мировым же модерном. «Любая война — это всеобщий мировой вызов, это угроза миру, а не страдание только того, против кого эта агрессия» (Обращение к ассоциации американских государств 22 июня 2023).

Больше того: Зеленский умудряется представить будущее восстановление Украины — как опять-таки глобальную задачу. В этом будет финансово участвовать вся Европа. («И, конечно, я благодарю Швейцарию, Германию, Францию, Италию — каждую страну, где мы согласовывали ключевые принципы по восстановлению»). Украина обещает превратиться в общеевропейскую, а то и всемирную стройку, поработать на которой — из соображения материальной выгоды, интереса, престижа — поедет молодежь всей планеты. Украина имеет шанс впервые в мире, опять-таки при интеллектуальном и финансовом участии всего мира, построить коллективную утопию, идеальное государство. России было трудней — ей пришлось себя разрушить «до основанья, а затем» (и разрушила она, как всегда, далеко не все — все самое отвратительное, и прежде всего тайная полиция, осталось в неприкосновенности). Зеленский не устает прельщать украинского и всемирного слушателя этими картинами европейской утопии, потому что разрушительную часть работы сделала Россия. Украина — хотя бы и против собственной воли — многое обречена начинать с нуля, но ведь в мире очень сильна усталость от неразрешимых конфликтов и кризисов. Разрушенная Украина — идеальная строительная площадка. Все мы помним фразу Эмерсона «Каждая стена — дверь». Из риторики Зеленского (вынужденной — но как еще примириться со зрелищем разрушенной страны?) мы можем усвоить: каждая руина — стройплощадка. «Ключевой украинский принцип — простой и справедливый, а именно: ни одной руины в Украине не останется. Все отстроим, все восстановим, и уже точно знаем, какие шаги, в каком тайминге и какими силами нужно предпринять».

Зеленский не устает напоминать миру, что всем нам предстоит строить коллективную утопию, к созиданию которой будут допущены решительно все, даже русские, доказавшие свою антивоенную позицию. С чем бы в литературе это сравнить? Это будет — а так и будет! — что-то вроде коллективной стройки аквалидного завода в повести Шефнера «Девушка у обрыва»:

18-й корреспондент. Меня удивило, что на острове применяются столь примитивные орудия труда. Можно подумать, что мы вернулись в первую половину XX века. Из какого музея извлекли вы эти лопаты, кирки, ломы?

Андрей. Я их ниоткуда не извлекал. Это они сами заказывали их по старинным чертежам какому-то ленинградскому заводу, сами привезли их на остров.

18-й корреспондент. Кто «они»?

Андрей. Добровольцы. Они съехались со всех концов света.

20-й корреспондент. Но ведь на острове есть Врачи охраны труда. Слово Врача — закон.

Андрей. Врачей они не слушаются. И потом, добровольцев так много, что они работают не более часа. Так что здоровью это не вредит.

21-й корреспондент. Есть ли на острове травмы в результате применения несовершенных орудий труда?

Андрей. Крупных травм нет. Но есть ушибы, мозоли. Вчера один чилиец повредил лопатой палец на ноге.

21-й корреспондент. Надеюсь, его немедленно эвакуировали в больницу на материк?

Андрей. Не сразу. За почетное ранение друзья разрешили ему поработать еще час вне очереди.

Россия всегда обеспечивала мир великими утопиями. Но кто бы мог подумать, что в XXI веке это будет вот так?!

   1. Эту мысль Зеленский повторяет в каждой речи, адресованной мировому сообществу, и в каждой третьей речи, адресованной украинцам: «Украина точно сможет защитить Европу от любых российских сил, и неважно, кто ими командует. Мы защитим. Безопасность восточного фланга Европы держится только на нашей обороне» (24 июня 2023, день пригожинского мятежа). Без нас рухнет мир — эту мысль Зеленский успешно и с полным основанием внедряет в умы сограждан и союзников. Украина — не просто часть Европы, она ее лидер и витрина: «Именно здесь, в Украине, мир будет видеть, на что способна Европа. Здесь, у нас, в Украине, будет максимум Европы в Европе, максимум возможного из того, на что способны европейские ценности, на что способно европейское и глобальное сотрудничество». Вот уж подлинно — Зеленский сумел превратить войну в мощный толчок для европеизации Украины: единственный шанс представить катастрофу как глобальную встряску и стимул для Европы. Из потенциального слабого звена в семье Европы Украина превратилась — по крайней мере в изображении Зеленского — в главный символ европейских ценностей. «Что значит быть проукраинским? Это быть проевропейским. Вы сегодня в Европе, вы являетесь неотъемлемой частью Европы — спокойной, цивилизованной».

   2. Перенос центра тяжести на личность Путина. Это прием, казалось бы, спорный, поскольку даже в России, с ее несколько ублюдочным культом личности (какова личность, таков и культ), догадываются: дело не в Путине. Но задача всякого лидера — представить задачу разрешимой. Можно ли перевоспитать российское население или переформатировать российскую империю — пока непонятно, а вот убрать Путина — задача вполне решаемая, и даже если с ней не сладят украинская армия или российская оппозиция, рано или поздно она решится ходом вещей. «Чем дольше будет этот человек в Кремле, тем больше будет катастроф». (Это верно, но если убрать этого человека из Кремля? Хуже точно не будет, но